Шартрская школа

Суд над Гильомом Коншским не состоялся, возможно, потому, что шартрский епископ отстоял своего «сотрудника», возможно, из-за отсутствия особого интереса со стороны Бернарда — его реакция на послание Гильома из Сен-Тьерри неизвестна. Правда, велик соблазн увидеть в уходе Коншского магистра из Шартра ответ всем церковникам, не только Сито. Но нельзя не учитывать и то, что симпатия к новой рефлексии над мирозданием находила сторонников и в высшем клире, в том числе в 1140-х годах. Тот факт, что именно тогда папа-цистерцианец Евгений III читал и одобрил удивительно смелую «Космографию» Бернарда Сильвестра и не менее смелые видения Хильдегарды Бингенской, свидетельствует о том, что гуманистические тенденции были достоянием не только отдельных интеллектуальных центров, не только отдельных смельчаков, но постепенно становились достоянием всей просвещенной Европы. Более того, сам Гильом из Сен-Тьерри — автор не только глубоко аскетических «Благочестивейших размышлений» («Meditationes devotissimae»). Полемизируя с «физиками», защищая собственную вселенную веры и разума, которая ошибочно представлялась магистрам ханжеским и озлобленным молчальничеством, он написал специальное сочинение «О природе души и тела». Здесь наследие Отцов наравне с наследием Константина Африканского, т.е. с греко-арабской медициной, помогают ему обрисовать вполне актуальный для его времени образ человека как неразделимого единства совершенной, божественной души и такого же совершенно устроенного, функционирующего по природным законам тела ([Guillelmus a Sancto Theodorico 2003 а. 101-148]. Напомним, наконец, что переводы иногда абсолютно антихристианских текстов в Толедо шли под покровительством архиепископов. Вполне вероятно, что ригористское крыло цистерцианцев слабело: его попытка подвергнуть разбирательству и осуждению другого философа-новатора, Жильбера Порретанского, тогда епископа Пуатье, а незадолго перед тем канцлера Шартрского собора, провалилась, и это тоже симптоматично [Godman. 125-134]. Епископат, склонный к компромиссам и не чуждый научному любопытству, бичуемому Бернардом [Воскобойников 2012. 225-230], умел за себя постоять. В большой же исторической перспективе эта охватившая церковные круги чувствительность к интеллектуальным новинкам открыла путь для зарождения новой западноевропейской науки о природе, непосредственной предшественницы физики Нового времени.

Перевод выполнен по последнему критическому изданию: Guillelmus a Sancto Theodorico. De erroribus Guillelmi de Conchis // Guillelmi a Sancto Theorodico opera omnia. Pars V. Opuscula adversus Petrum Abaelardum et de fide / Ed. P. Verdeyen, SJ. Turnhout, 2007. P. 61-70.

Эпитафия Теодориха Шартрского

Предлагаемая вниманию читателя эпитафия написана анонимным автором вскоре после смерти магистра. Она дошла в единственной рукописи 923 из библиотеки города Труа. На общем фоне истории этого жанра в XII в. она представляет собой счастливое исключение. Большинство стихотворных латинских эпитафий рассматриваемого времени не имело иного предназначения, кроме воспроизведения топики жанра, восходящей к античности. Включенные в хроники или написанные ad hoc, они объединялись в сборники, которые служили неисчерпаемым источником общих мест для последующих сочинений этого жанра. Бесполезно искать в подобных произведениях сведения о реальной жизни и настоящих заслугах их героев: создание подлинной, не сводимой к литературным шаблонам, биографии менее всего отвечало замыслу панегиристов. Известно несколько подобного рода эпитафий, посвященных Теодориху Шартрскому. В частности, около 1161 г. в бенедиктинском монастыре Омон (Hautmont, Северная Франция) анонимным автором была составлена «Эпитафия Теодориха»: в этом сочинении информация о научных заслугах шартрского магистра умещается в две строки из шестнадцати. Наша же эпитафия, найденная и изданная Андре Верне, примечательна тем, что в тексте ее реконструируется, хотя и в драпировке риторических условностей, подлинная научная биография Теодориха: говорится о его заслугах в деле популяризации недавно переведенных логических текстов Аристотеля, характеризуется его натурфилософское учение и деяния на преподавательском поприще. Автору удалось то, что не удавалось многим современным ему панегиристам — в нескольких строках передать научное значение трудов почившего магистра. Впервые напечатан в кн.: Космос и душа (Выпуск второй). Учения о природе и мышлении в Античности, Средние века и Новое время / Ред. А.В. Серёгин. Μ., 2010. С. 345-348. Здесь перевод воспроизводится с комментарием, отредактированным О.С. Воскобойниковым.

ЛИТЕРАТУРА

Блаженный Августин. О Граде Божием: В 4 т. Μ., 1994.

Ансельм Кентерберийский. Сочинения / Пер. И.В. Купреевой. Μ., 1995.

Боэций. «Утешение философией» и другие трактаты / Сост. Г.Г. Майоров. Μ., 1990.