Шаш

Вар начал потихоньку халтурить, не допивать, надеясь, что его уловка остаётся незамеченной. Они с Рином успели вполне связно вспомнить свои недавние школьные годы и обсудить одноклассников. И посетовать на то, что не видятся чаще. Рин жил в населённом преимущественно коренными квартале, как раз через дорогу, напротив дома Вара, в десяти минутах ходьбы. Им было по дороге в школу и из школы. Вару всегда нравилась немногословная, уверенная, в то же время немного застенчивая манера Рина. Обоих отличала постоянная готовность гонять мяч. Они всегда старались играть в одной команде и с удовольствием продолжили бы обсуждать памятные игры и моменты, если бы не отсутствие интереса у их нетрезвых товарищей.

В головах участников кутежа, несомненно, появлялись мысли о случайности их компании. По крайней мере, в некоторых головах. Шаши таких разных корней редко оказываются за одним столом. Разве что в молодом возрасте. Впрочем, чужеземцу они наверняка показались бы довольно схожими между собой. Одеждой, речью, манерами. Ведь живут рядом, на одной земле, в одном городе, дышат одним воздухом. Нетренированному глазу непросто заметить отличающие их детали.

Глаза шашей в этом возрасте, разумеется, хорошо тренированны. Все из компании Рина, включая его самого, были коренные. Пьяные языки осторожно обменивались мнениями о погромах в дальнем уголке долины.

– Э-э, правильно сделали. Кто их звал туда? Они очень наглые, не дают коренным прохода. Захватили лучшие земли, понастроили большие дома. Это наша земля, – неожиданно вмешался один из самых молчаливых друзей Рина. Вар не запомнил его имени, но не это беспокоило его.

– Как может быть правильным убивать людей? Говорят, что в домах сгорели дети и старики.

– Пускай уезжают туда, откуда приехали.

Этот шаш был как будто совсем из другого мира. Впрочем, сам факт обсуждения такой темы говорил в пользу взаимопритяжения молодости и родства сыновей любимого города. И теплоты отношений двух хороших друзей.

– Они оказались на этой земле не по своей воле. Их насильно привезли сюда, ты же сам знаешь, – заметил Вар, ища поддержки у Рина. Рин неопределённо кивнул головой.

– Всем слухам верить нельзя. Нас там не было.

– Тоже верно.

– Вот бляди! – Рэм в очередной раз вспомнил об исчезнувших танцовщицах.

Разговор живо переключился на тему, по поводу которой за столом не могло быть никакого разногласия. Рэм предложил немедленно отправиться на поиски шустрой парочки. Так просто им бы уже не ускользнуть. Душам и особенно телам хотелось отыскать кого-нибудь, но ничего, кроме беспокойных снов, этой ночью уже не могло случиться. Поздно. Наконец по-настоящему кончились деньги.

После того как они многословно расстались с компанией Рина, потеряли Вита и оказались на скамейке в парке, Ляш и Рэм душевно разговорились. Бессвязно и горячо, почти не слушая друг друга, они открывали сердца и судьбы своих народов. Вар лишь находил силы раздражаться на то, что друзья не обращают внимания на его страдания, оставив лицом к лицу с угрожающей бутылкой. Мысль о её содержимом вызывала в нём нехорошие чувства. Высказывать недовольство он был не в состоянии, несмотря на большое желание.

Это было последнее, что Вар запомнил о той ночи. Память о последовавших событиях или совсем не задержалась в его голове, или очень быстро покинула её. Чистые ячейки памяти быстро заполнялись, против желания Вара, живым пересказом Рэма, с которым, по словам пересказчика, Вар не разлучался вплоть до нелёгкого пробуждения утром.

Раздражающе бодрый и довольный собой Рэм не скупился на детали, оспорить которые было некому. Рассказ начинался с его усилий поймать такси и одновременно держать Вара в вертикальном положении. После нескольких неудачных попыток он оставил эту затею, уложил неустойчивое тело на скамейке и сумел наконец остановить такси, водитель которого, несомненно, много раз пожалел о том, что посадил их. Вар слушал, болезненно напрягая лоб, о том, как он громко ругался и рвался с заднего сиденья объяснить шофёру что-то из того, что было в его пьяной голове. Как водитель постоянно оглядывался назад, несмотря на заверения Рэма, что его друг совсем безобидный, только немного поддатый.

По требованию Вара такси привёзло их не к его дому и не к дому Рэма. Они высадились в незнакомом Рэму и хорошо знакомом Вару районе города. После этого Рэм, следуя указаниям друга, вел его к заветной двери. Проблема была в том, что указания или покидали уже невразумительными рот Вара, или доходили до этой кондиции в голове Рэма. По оценке Рэма, а больше оценку давать было некому, они нашли нужную дверь по случайности, после того как разбудили и напугали много спящих домов в округе. Из открытой двери показалось сначала сонное и хмурое лицо папаши, затем, после продолжительной паузы, кругло-удивлённое лицо дочки. Таким, по крайней мере, рисовал его себе Вар потому, что он действительно ничего не помнил. Он абсолютно ничего не помнил, но был уверен, что его сердце забилось бешено тогда при виде этого лица.

* * *