Шашки наголо! Воспоминание кавалериста

« … Был я командиром прожекторного взвода в системе ПВО, оборонявшей Москву. Во взводе были одни девушки, с которыми было трудно. Приходилось считаться с их женскими потребностями и с их капризами. А дисциплину надо было держать строгую, если не сказать, жесткую и даже жестокую. Иначе нельзя — война, немец под Москвой. И все равно, идешь бывало проверять посты, а часового нет на посту. Смотрю, а под кустом, солдат из соседней части, забавляется с моим часовым … ЧП, да и только. Разгоняю эту теплую компанию, девчонку под арест. Ведь не под трибунал ее отдавать! А отдашь, самому не поздоровится. Под арест сажать тоже накладно, сразу два бойца выбывают из строя — арестованный и часовой. По тревоге ведь каждый боец на учете! Проводишь политбеседу с разбором ЧП. Стоят, слушают, а сами украдкой улыбаются или задают каверзные вопросы о подробностях ЧП. Стараюсь ко всем относиться одинаково, строго. Иначе нельзя. И вот случилось же такое, влюбилась в меня одна дурочка. Вижу, сохнет по мне, глазки строит и все такое прочее, некстати вопросы задает о дружбе и любви. И все это на глазах остальных девчат и командиров отделений! Вижу, что взвод может 9тать неуправляемым. Начинаю «прижимать» влюбленную, посылаю на самую трудную работу, за мелкую провинность строго наказываю, все делаю, чтобы она выбросила из головы свои амурные мысли. Ничего не помогает … И вот ЧП! Она застрелилась на посту, оставив записку, что я виноват в ее смерти, так как не оказывал ей должного внимания, наказывал строже, чем всех остальных, и так далее. Приехало начальство. Трибунал. И, несмотря на то, что меня защищал весь взвод, меня осудили … И в штрафной батальон … Воевал рядовым, в пехоте. Отличился в бою, был ранен, лежал в госпитале. После госпиталя восстановили в звании и направили в запасной полк. В какой, не указано. Боюсь, что и в Наро–Фоминске меня не примут. Если и тут не примут, буду проситься обратно в пехоту!»

Позднее в штабе я узнал, что горемыку–прожекториста и здесь не приняли … Видно, пришлось ему все же податься в пехоту.

В запасной полк я мог явиться и спустя пять дней: при выписке из госпиталя я получил отпуск на пять дней и сухой паек. Ленинград по–прежнему был в блокаде, и мне ничего не оставалось, как направиться прямиком в запасной полк. В Наро–Фоминск я прибыл в тот же день, доложил командованию, сдал документы, продовольственный и вещевой аттестаты. Артдивизион, в который я был направлен, располагался в большой казарме, человек на сто. Свободных коек не было, да и без меня на одной койке располагалось по два офицера. Мне было предложено переночевать на подоконнике. Подоконник был широкий, но холодный как лед, бетонный, а в неутепленное окно дул холодный осенний ветер. Офицеры дивизиона несли караульную службу в качестве часовых, были дневальными в казарме, мыли полы и выполняли все другие солдатские обязанности. Меня как новенького хотели сразу записать в наряд по казарме на следующий день, но я показал отпускное свидетельство, и от меня отстали. С утра я не ел, на обед опоздал, да меня, наверно, и не накормили бы, так как не был еще поставлен на котловое довольствие. Поэтому, захватив свой сухой паек, я вышел из расположения полка, чтобы зайти в соседний поселок и попросить хозяйку ближайшего дома сварить мне обед.

Постучался в первый попавшийся дом. Вышла девушка, сержант, поприветствовала и спросила: «Что вам надо?» Я сказал, что мне нужна хозяйка дома. Она улыбнулась и ушла в дом. Вскоре из дома вышла другая девушка, старший лейтенант, поприветствовала меня и сказала, что она и есть хозяйка дома. Я извинился, сказал, что ошибся и хотел уйти, но она стала допытываться, зачем мне нужна хозяйка. Узнав, что я хотел бы пообедать, она пригласила меня в дом и сказала, что они тоже собирались обедать и будут рады гостю. Отказываться было уже неудобно и пришлось принять приглашение. За обедом, кроме «хозяйки», были еще две девушки, сержанты. Обращались они друг К другу по–домашнему, по именам. За мной ухаживали хором и расспрашивали, откуда я и куда? Из беседы выяснилось, что в поселке стоит женский автоматный полк особого назначения. Почти все командиры полка женщины, многие из которых уже побывали в боях и имели правительственные награды. Хозяйка дома (старлей) приглашала меня заходить к ним обедать и в другой раз. Если есть желание, у них можно и заночевать. Я поблагодарил за обед, за гостеприимство и приглашение и вежливо ответил, что, к сожалению, должен вернуться к себе в полк, чтобы подать рапорт об отправке на фронт.