Шашлык из козла отпущения

– Это мы еще проверим! – грозно оборвал его полицейский. – По моему личному мнению, вы с приятелем поспособствовали смерти гражданина Сыроежкина!

– Чего?!

– А вот чего! – передразнил его полицейский. – По моему личному особому мнению, кто-то из вас ударил Сыроежкина камнем по голове, отчего тот и скончался!

– Каким камнем?! – заверещал Мормышкин.

– А вот уж это я не знаю, каким! Это уж вам виднее!

– Да там и не было никаких камней! Там, это, травка да гравий, а больше ничего!

– Не знаю, не знаю, Мормышкин. Может, не камнем, может, другим каким-нибудь тяжелым предметом.

– Да за каким чертом нам это надо?

– А вот это я пока еще не знаю! – вздохнул полицейский. – Но не сомневайтесь, Мормышкин, узнаю! А когда узнаю, вы у меня не отвертитесь!

– Не виноватый я! – заверещал Мормышкин. – Да, есть у меня судимость, так что, теперь мне все будете шить, что в городе случится? Это же вообще не жизнь, а не знаю что!

– Никто вам, Мормышкин, ничего не шьет! – наставительно проговорил полицейский. – Здесь вам не швейное ателье и не мастерская по ремонту одежды, здесь вам отделение полиции! И можете пока быть свободны, но никуда из города не уезжайте!

Мормышкин вылетел из кабинета, как пробка из бутылки теплого шампанского, и пронесся мимо Надежды.

В кабинете же продолжился разговор, невольным свидетелем (точнее, слушателем) которого была Надежда Николаевна.

– И охота тебе с этой аварией возиться? – проговорил тот майор, который только что допрашивал саму Надежду. – Признай несчастный случай со смертельным исходом и закрой дело! Только статистику нам этим делом портишь!

– Да я бы его с удовольствием закрыл, – со вздохом ответил поклонник Державина. – Да тут этот новый эксперт вылез… Неймется ему, понимаешь… какую-то хитрую гематому нашел при вскрытии и теперь на каждом углу кричит, что она не вписывается в картину дорожно-транспортного происшествия…

– Вот навязался он на наши головы! – простонал майор. – Хоть бы его куда-нибудь задвинули!

– А куда его задвинешь? Разве только на повышение! А там сам знаешь, какая очередь!

Разговор прервался, на некоторое время сменившись озабоченным шелестением бумаг.

В это время в коридоре появился низенький и тщедушный молодой человек с оттопыренными ушами и круглыми очками на носу. В левой руке он держал небольшой черный чемоданчик. Подойдя к кабинету, возле которого тосковала Надежда Николаевна, молодой человек поправил очки, которые съехали на кончик носа, и спросил надтреснутым неустоявшимся голосом, которому он безуспешно пытался придать солидную начальственную хрипотцу:

– А вы, гражданка, кого ждете? Семена Ивановича или Ивана Семеновича?

– Я специалиста жду, который мне отпечатки пальцев снимет! – проворчала Надежда, которой уже смертельно надоело торчать в коридоре.

– А, так это вы меня, значит, ждете! – обрадовался молодой человек и открыл перед Надеждой Николаевной дверь кабинета: – Заходите, сейчас мы быстренько…

При этом он неловко махнул рукой, сбив свои очки, но успел поймать их в воздухе и снова водрузить на нос.

Надежда вошла вслед за ним в знакомый кабинет и успела перехватить раздраженные взгляды, которыми его обитатели встретили лопоухого специалиста.

Тот, однако, ничего не заметил. Он поставил на свободный стол свой чемоданчик, поправил снова сползшие очки и спросил, ни к кому не обращаясь:

– Этой гражданке дактилоскопию снять требуется?

– Этой самой! – подтвердил любитель Державина.

– А по какому делу?

– По делу Костоломова, – неохотно отозвался майор.

– Ясненько! – жизнерадостно проговорил эксперт, открыл чемоданчик, завладел левой Надеждиной рукой и быстро измазал ее в какой-то жирной черной субстанции.

– Ой! – вскрикнула Надежда от неожиданности. – А это потом хоть отмоется?

– Отмоется, отмоется! Я это вам лично гарантирую! – успокоил ее эксперт и оттиснул каждый палец Надежды Николаевны на специальной карточке.

– А что это ты, Дроздовский, про какую-то хитрую гематому всем рассказываешь? – спросил его Семен Иванович. – Мне вот капитан пытался объяснить, да я ничего не понял.

– А, это вы, наверное, про отраженную гематому говорите? – оживился эксперт и повернулся к майору, не выпуская руку Надежды. При этом он мазнул этой рукой по какому-то документу, лежащему на столе, оставив на нем черную полосу.

– Какую? – переспросил майор. – Отраженную? Двадцать лет в органах работаю, никогда о такой не слышал!

– Ну, вы, должно быть, не интересовались! Тут ведь в чем дело… череп у человека твердый, а мозг мягкий…

– Это у кого как, – вставил свою лепту в разговор любитель Державина, которого, как теперь знала Надежда, звали Иваном Семеновичем. – У кого мягкий, а у кого – сплошная кость…

Эксперт не обратил внимания на его антинаучную реплику и увлеченно продолжил:

– Так вот, мягкий мозг внутри твердого черепа подчиняется законам физики…

– А я думал, он подчиняется Уголовному кодексу! – снова вставил реплику Иван Семенович.

Эксперт взглянул на него удивленно и снова заговорил: