Шассе-Круазе

Сердце его колотилось от любви столь страшной, что предобморочно кружилась голова. Коварная, как грипп, как тропическая лихорадка, любовь набросилась на него бандитом из-за угла и нокаутом отбросила наземь. Сначала он этого не понял, думал, просто немного перевозбудился на этой вечеринке. Но «перевозбуждение» не проходило и явно было связано только с одной личностью – Лорой. Карл думал о ней денно и нощно, стал плохо спать, поймал себя на том, что бессознательно выискивает любой повод увидеть ее лишний раз, услышать ее низкий, чуть с хрипотцой голос, попасть в зону ее внимания. Пришлось признаться самому себе, что пропал, погиб, затонул. Пал, как Люцифер. Рухнул, как фондовая биржа в 1929 году. Ему, что называется, снесло голову. И хорошо, туда ей и дорога. Он было решил, что все дело в лице – такая млечная красота, которую не сразу заметишь, убегающая и зовущая. Потом вступал голос – низкий, глубокий и плутоватый, тембр его действовал прямиком на главную, отвечающую за удовольствие железу. Затем пластика тела, тонкого, сильного и обольстительно женственного.

Он не понимал, как не видел Лору все эти годы, даже не помнил точно, сколько лет она работает в банке: два, три года? Сработало, видимо, абсолютное табу на флирт с подчиненными. Слышал только цифры, ценил суперэффективность и умение работать с клиентами. И знал, конечно, что она спит с его зятем. Даже представлял себе иногда, как они это делают, но каким-то далеким воображением, сам того не осознавая. А теперь вдруг эта картинка стала реальной – этакое голографическое изображение – и вызывала муку. И зятя хотелось прибить. А ее, Лору, зацеловать до смерти.

Сама же виновница этого волшебного превращения, казалось, ничего не замечала. Ходила себе как ни в чем не бывало, сидела на brain-storming, представляла важных клиентов. И смотрела прямо в глаза, зрачки в зрачки, чуть прикусывая иногда нижнюю губу сахарно-белыми зубками, чтобы не расплыться в улыбке.

И он снова и снова вспоминал ТОТ сон. Накануне. Сон-вестник. Катание голой воительницы верхом на живом глазе. Карл вообще редко видел сны, а уж такие странные вообще никогда.

ЛораЛораЛораЛора… Одно это имя приводило его в неистовый восторг и ассоциировалось с аметистовыми кристаллами и горными цветами.

Он тоннами посылал ей цветы и шампанское, прося прощения за дурной вкус. И умолял слетать с ним на weekend на какие-нибудь барбады или карибы. Пытался узнать о ее вкусах и пристрастиях. Надеялся на обнаружение каких-нибудь слабостей, которым он мог бы потакать, или опасности, от которой он мог бы ее уберечь. Словом, весь подростковый набор первой влюбленности был в наличии.

Она не отвечала. И, встречаясь с ним на рабочей территории, кивала, иронично склонив голову набок, и опять и опять убегала.

Карлу же казалось, что все эти годы судьба водила его за кольцо в носу – от откровенных шлюх к «падшим ангелам», от посредственностей к истеричкам – исключительно для того, чтобы он смог теперь оценить Лору. Может, и «заметил» он ее только теперь потому, что требовалось время, чтобы прийти к этому состоянию души и тела, способному увидеть и распознать предназначенную ему судьбой половину.

А может, что-то в тот вечер действительно в кустах притаилось? Слишком уж все случилось неожиданно. Да и такой ураган чувств был ему несвойственен. Запредельный. Карл отнюдь не был человеком религиозным, но сейчас его словно всего озарило изнутри. У него было абсолютно четкое ощущение, что он ни с того ни с сего, по сути, впервые в жизни, безусловно и неопровержимо познал любовь. И эта любовь была как таинство небес.

Есть люди, которые притягивают деньги. Что бы они ни делали, деньги валятся им на голову так же естественно, как снег, дождь, или несчастья падают на головы других. Карл был одним из таких феноменов. Даже если ему приходилось ошибаться в расчетах, все ошибки оборачивались в его пользу.

Собственно, с этого и началось. Это была даже не ошибка – описка. В составлении своего самого первого контракта в разделе «гонорар» он случайно добавил лишний ноль, превратив сумму из 10 000 в 100 000.

Работодатель был настолько ошарашен его наглостью, что решил, что у этого парня имеется в загашнике нечто такое, что оправдывает его нахальство. И, сократив сумму вдвое, согласился. Что оказалось ровно в пять раз больше того, на что рассчитывал Карл, своей ошибки даже не заметивший.

Конъюнктура момента, естественно, никоим образом от Карла не зависящая, сложилась так, что позволила новичку заработать для компании сумму, намного превосходившую ожидания как работодателя, так и самого Карла. Причем в средствах в тот момент Карл особенно и не нуждался. Баловень судьбы, наследник богатой семьи, он изучал искусство, путешествовал и жил в свое удовольствие. Игра на бирже была для него скорее развлечением, чем необходимостью.

Зато эти деньги ему очень пригодились сразу после смерти отца. Когда нотариус вскрыл завещание и зачитал его вслух, брови всех присутствующих как по команде взлетели вверх. Там содержались всего две фразы: