Шатаут

Легкий вопрос. У меня на Pinterest целая доска с фотографиями Санторини. Скалистые утесы, лазурное море, пляжи с лавовым песком и галькой, утесы с белоснежной архитектурой. Место, в котором я хотела бы провести медовый месяц. Если мы с Тайлером когда-нибудь поженимся, я предпочла бы поехать именно туда.

– Греция. Однозначно Греция. На Санторини есть удивительные отели-пещеры с бассейнами. Выглядит очень романтично. А ты?

– Согласен с тобой. Хотя Испания тоже неплоха. И Португалия. Постепенно мы посетим их все, но начать можем с твоего любимого места.

От его слов по моему телу разливается тепло.

Мгновение спустя он сворачивает на подъездную дорожку к огромному белому дому моей мамы. Когда мы заходим внутрь, я отдаю маме предварительно купленные цветы и вино. Она, едва сдерживая слезы, откладывает их в сторону и обнимает меня добрых две минуты.

– Сера!

Мне едва удается сделать вдох, когда она сжимает меня еще крепче.

– Привет, мам.

Мы не виделись с тех пор, как я сообщила ей о результатах теста по телефону. Вина, что слышится в ее голосе, потрясает. Я говорила с ней и после встречи с генетическим консультантом, но рассказывать было особо нечего. На данной стадии мало что можно сделать, разве что спланировать будущее. Поэтому мне не остается ничего другого, кроме как смириться с этим. По крайней мере, теперь, когда я рассказала всем о случившемся, я чувствую искреннюю поддержку.

Когда мама наконец отпускает меня, я представляю ей Тайлера, которого она тоже обнимает. Она и раньше любила дарить всем объятия, а в свете последних событий стала слишком эмоциональной.

– Тебе помочь с ужином? – уточняю я.

– Нет, – отмахивается она, шмыгая носом. – Покажи Тайлеру дом. Я позову, как все будет готово. Где твой брат?

Тебе лучше не знать.

– Уже в пути. Уверена, они скоро приедут.

Я веду Тайлера вверх по винтовой деревянной лестнице, мимо комнаты для гостей и той, где раньше спал Чейз, пока мы не оказываемся в конце коридора – у моей спальни. Неудивительно, что она все такая же: выкрашенная в ярко-розовый и увешанная плакатами, как типичная комната девочки-подростка.

Тайлер берет мое фото в балетной пачке. На нем мне всего пять.

– Ой. Ты занималась танцами?

– У меня не очень получалось, – признаюсь я. – Чейз унаследовал всю координацию и атлетизм нашей семьи.

Пока Тайлер просматривает другие фотографии, что стоят на комоде, мне приходит электронное письмо. При взгляде на его содержание у меня останавливается сердце. Я перечитываю его несколько раз, убеждаясь, что глаза меня не обманывают.

– Боже мой, – восклицание переходит в писк.

– Что? – Тайлер тут же оказывается рядом. – С тобой все в порядке?

Сказать, что в последнее время он стал слишком сильно меня оберегать, – ничего не сказать.

Я показываю ему экран телефона. Тайлер, нахмурившись, читает письмо, и его лицо тут же расплывается в широкой улыбке.

– Да чтоб меня. Это же здорово, – он заключает меня в объятия и приподнимает. – Я так тобой горжусь, Сер.

Некоторое время спустя приезжают Чейз и Бейли, а когда мой отчим Рик возвращается с работы, мы усаживаемся за стол. В прошлом, особенно когда я была подростком, мы с Риком не ладили, но с тех пор, как мама заболела, он помогал ей и вырос в моих глазах. Хотя я признала это с неохотой.

Мама всегда умела принимать гостей. Вот и сегодня она накрыла обеденный стол накрахмаленной льняной скатертью, поставила свечи и достала самый праздничный фарфор. Мы болтаем и наслаждаемся жареной курицей с картофелем. Я поражена, как легко Тайлер сумел вписаться в нашу компанию. Как мне вообще легко быть с ним. Никогда не думала, что подобное возможно.

Когда разговор за столом стихает, я набираюсь храбрости, чтобы сделать объявление.

– У меня новости, – все тут же смотрят на меня, и я волнуюсь только больше. – Я выиграла конкурс, и мое стихотворение будет опубликовано в антологии журнала Revolve.

Под столом Тайлер нежно сжимает мое колено.

Бейли прикрывает рот рукой.

– Бог ты мой, Сера. Это же невероятно. Revolve – серьезное издание. Несколько моих друзей тоже участвовали в этом конкурсе.

– Не знала, что ты все еще пишешь, – тепло улыбается мне мама. – Это просто замечательно, милая. Я горжусь тобой.

– Классно, – оценивает Чейз, протыкая картофелину вилкой. – Все еще не рада, что в детстве тебя таскали на все мои игры? Теперь это окупилось.

– Не пытайся приписать себе эту заслугу, – показываю я ему язык.

– Я же шучу, Сера. Это, мать твою, круто.

– Следи за языком, Чейз, – ахает мама. – Мы же за столом.

Я даже не пытаюсь скрыть смеха. Не знаю, как она еще не смирилась с его сквернословием. Этот случай безнадежен.

– А мы можем прочитать стихотворение? – спрашивает мама, когда ее внимание снова сосредотачивается на мне.

Я колеблюсь, потому что тема, которую я затронула, все еще свежа. Кажется, будто я приоткрываю занавес над своими мыслями.

– Не страшно, если я отправлю его позже, чтобы ты прочитала, когда меня здесь не будет?

– Конечно, милая, – на лице мамы проскальзывает понимание.