Шатун

Кирилл не стал стелить постельное белье, которое лежало в изголовье кровати крепкой накрахмаленной стопкой, и лег, не раздеваясь, поверх одеяла. И сон вдруг начисто отшибло. Он лежал, глядя в потолок, по которому скользили световые блики, вспоминал сегодняшний огромный день и думал об одноклассниках. Внизу скрипели полы, кто-то покашливал; с улицы доносился гул автомобилей, где-то недалеко с пронзительным свистом взмыла петарда… Может быть, одноклассники совсем рядом, в доме напротив? Уже изрядно выпили, уже вспомнили все, что можно было вспомнить, уже перемыли кости всем учителям и вышли из прокуренной и душной комнаты на воздух и сейчас запускают петарды, горланят песни, толкаются, падают в сугробы. Взрослые дети! Только в кругу одноклассников можно скинуть пару десятков лет и не бояться ребячества… Хорошо, если Людка приехала. Почему-то больше всего Кириллу хотелось увидеть именно ее. Тогда, в школе, на многие поступки одноклассников она реагировала как взрослый человек с вполне сформировавшейся моралью. Пирогов был самым беззащитным и жалким учеником в классе. И все те, кто страдал от комплексов неполноценности, самоутверждались на его слабости: без всякой причины могли дать пинка под зад или влупить щелбан. Людка таких подвигов не выносила. Она кидалась на защиту Пирогова так, словно защищала своего сына: «Что, урод, нашел самого слабого? Может, тебя познакомить с моими ребятами, и я посмотрю, как ты им дашь пинка?»

Она обманывала, никаких ребят у нее не было, но эта угроза действовала почти безотказно, и мучитель Пирогова, трусливо поджав хвост, пытался все перевести в шутку… Сейчас Кирилл был способен понять легкоранимую и тонкую душу Люды, которая не переносила, когда унижали слабого. Но не мог понять Пирогова: как тот не удавился от стыда, принимая защиту девчонки?

Кирилл встал с кровати, подошел к окну. Поросших лесом гор, окружающих поселок, не было видно, и казалось, будто звездное небо сузилось в самом зените, словно смели в кучку серебряные крошки. Улица была пустынна и темна, лишь под густой елью стоял черный, как гроб, «Лексус», и через ветровое стекло был виден малиновый огонек сигареты.

Глава 38

«ВЫШКА»

Кирилл спал так крепко, что его не разбудил ни свист вскипевшего чайника, ни звон ложечки, которой Вера размешивала сахар. И только когда девушка надела горнолыжные ботинки и с гулким стуком прошлась в них по комнате, он открыл глаза.

Она не заметила, что он проснулся. Склонившись над подоконником, Вера что-то писала на обрывке бумаги простым карандашом. Она была в пламенно-красном лыжном комбинезоне, который подчеркивал стройность ее фигуры; сдвинутые на лоб горные очки, словно кокошник, поддерживали роскошные волосы; на карабине, пристегнутом к поясному ремню, висели пронзительно-зеленые перчатки.

«Она уже в форме», - подумал он. Если бы Вера бродила по комнате заспанная, в ночнушке, взлохмаченная, уместно было бы объявить о своем пробуждении какой-нибудь жизнерадостной фразой, вроде: «Доброе утро, подруга! А ты прекрасно выглядишь!» Но сейчас ее свежесть и ухоженность слишком оттеняли его помятый вид, и, стыдясь себя, Кирилл продолжал притворяться спящим.

Вера перестала писать, положила обрывок бумаги на чайник - так, что его нельзя было не заметить, и, стараясь аккуратно ступать тяжелыми пластиковыми ботинками, тихо вышла из комнаты. Едва дверь за ней закрылась, Кирилл вскочил с кровати и схватил записку.

… «Кирилл, очень прошу тебя, спустись на первый этаж и скажи хозяевам, что мы освобождаем комнаты и больше сюда не вернемся. За все заплачено, вся мебель и постель в целости, никаких претензий быть не может. Прости, если ты ожидал от меня чего-то другого, но так получилось. Ты мне очень понравился. Вера».

«Если очень понравился, - подумал Кирилл, - то почему она так со мной рассталась?»

Натягивая свитер, он подошел к окну. Вера вышла из калитки на улицу с горными лыжами на плечах. Она встала на краю тротуара и стала голосовать. Укатанный крутыми горками «жигуленок» тормознул перед ней, и водитель немедленно выскочил, чтобы сначала помочь уложить лыжи, а потом уже назначить цену. Хлопнули дверки, машина медленно тронулась, со свистом шлифуя задними колесами лед.

«Гудбай, май лав!» - с нежной грустью подумал Кирилл и уже собрался отойти от окна, как вдруг увидел рослого человека в длинном черном пальто, который, провожая взглядом машину, торопливо шел по тротуару. Да это тот самый тип, который следил за Верой в ресторане!

Кирилл не думал о том, что это могло значить. Но он твердо знал одну истину: никто не станет так цепко следить за человеком из добрых побуждений. К тому же это был прекрасный повод для того, чтобы разыскать Веру и уточнить у нее, что означают ее слова: «Ты мне очень понравился».