Шатун

Трое сильно накачанные, одетые в камуфляжные штаны и футболки, стоят, красуются, мышцами играют, да на девчонок наших пялятся. Четверо обычного телосложения, одетые кто во что горазд, и последний, среднего роста, но очень широкий в плечах, черноволосый с массивной челюстью и пронзительным взглядом, стоял чуть в стороне. И то, как на него поглядывали остальные, выдавало в нем старшего этой шайки.

– Какие к нам красавицы пожаловали! – Не успели мы подойти и поздороваться, как воскликнул один из них, остальные же с интересом нас рассматривали. – Красотка, кто тебе подогнал этот огрызок? Давай, проводишь вечер со мной, и я тебе нормальный ствол дам.

– Огрызок у тебя в штанах, болезный! Открывай ворота, не видишь, у нас раненый! – выдала в ответ Шельма.

– Не борзей, девочка! – Подключился к разговору старший. – Вход для женщин свободный, с остальных по десять споранов, и можете проходить.

– А не жирно будет?..

– Я не с тобой разговариваю! – оборвал он. – Для тебя проход вообще закрыт, можешь проваливать и как можно быстрее, пока у меня настроение хорошее.

– Да ты… – У Шельмы даже дух перехватило от возмущения.

– Не будем спорить, – придержал ее. Не в этой ситуации, когда из амбразур по сторонам ворот торчат стволы пулеметов, да и Хомяк еле на ногах стоит, не дай боги, ему еще прилетит, если заварушка начнется. – Прав был Сапсан, этот стаб протух. Уходим.

– Ты с мужиками можешь идти, а девчата остаются! – Остальные как по команде обступили нас со всех сторон, а старший стоит, смотрит мне в глаза и ухмыляется.

– Не надо, – перехватил я руку Шельмы, которая за автомат схватилась и отрицательно покачал головой Белому, который на меня посмотрел.

Обратил внимание, что никто из них за оружие не хватается, просто толпой давят. И пулеметы в бойницах, по сторонам ворот тоже на нас не направляют. Значит, что? Значит провоцируют они нас, чтобы мы первые за стволы схватились и на камеры, которые на нас направлены, это все будет записано.

– Мужики…

– Ты, контуженный, вообще помолчи, а то отправишься следом за дружком своим.

Вокруг раздались смешки: понравилось им прозвище, которым старший Хомяка наградил.

– Что-то завоняло тут особенно сильно. Пойдем-ка мы в другое место, более гостеприимное, – развернулся спиной к главному и уставился на двоих перекачанных, что дорогу нам назад перекрыли. – Разбежались, кегли мясные, шутки кончились!

И пошел прямо на них. Если не уйдут с дороги, буду глушить намертво, но только руками, во всяком случае, первыми мы за оружие хвататься не будем.

– Все замерли!!! – Буквально шага не хватило до качков дойти, как сзади громко прозвучала команда. У качков с лиц ухмылки как стерли, и они с серьезными мордами уставились мне за спину. – Что здесь происходит?!

Возле ворот обстановка резко поменялась. Из калитки вышли трое, но эти трое всех нас вместе взятых стоят, по повадкам сразу видно – волкодавы. На наших егерей похожи, те тоже такие, один десятка стоит.

Если двое одеты в простой, не первый день ношенный камуфляж, то третий как будто из старого фильма вышел. Высокий, крепкого телосложения, с узким, похожим на птичье – лицом. Одет в джинсы, заправленные в полусапожки, рубашку с закатанными рукавами поверх которой надет кожаный жилет, и «Стетсон» на голове. Но самое главное, на груди блестела серебряная звезда шерифа. Только современный пистолет на поясе не соответствовал образу – не стал он в такие крайности впадать.

И шайка его хорошо знает, разошлись по сторонам, как будто и не было никакого конфликта, и смотрят на говорившего с недоумением.

– А что тут происходит? – повернулся к шерифу старший этой шайки. – Стоим, с новичками разговариваем.

Тот окинул нас взглядом, вроде и мимолетным, но буквально меня ощупал – мерки снял, карманы вывернул. Знаю я такие взгляды: у нас в армии тоже были, из третьего отделения которые.

– Разговариваете, это хорошо… – повернулся он опять к этой братии. – Я тебя, Полосатый, предупреждал, что еще один залет, и мы с тобой распрощаемся?

– Да какой залет, Шериф! – Точно шериф: и прозвище, и одет под него. – Мы просто пошутили слегка.

Эк его пробрало. Всю вальяжность большого босса как ветром сдуло.

– Вот и я пошучу – тебе и твоей группе вход в Клин на год запрещен. Будут возражения?

Но Полосатый только медленно покачал головой, смотря в глаза Шерифу.

– Вещи можно наши забрать? – выдавил он из себя.

– Вещи можно. Мангуст вас проводит, чтоб вы ничего не забыли, – кивнул он одному из своих сопровождающих. – В Береговой я послание отправлю, так что, если думаешь туда податься, то не задерживайся там надолго, Мамай тебе тоже в гостеприимстве откажет вскоре.

– За что ты так, Шериф?

– За что?! – Показалось, что прибьет сейчас этого Полосатого, так на него глянул. – Вы во что стаб превратили, пока меня не было здесь? Уже по всему Улью слухи пошли гулять, что я скурвился, хоть и отсутствовал. А может, за то, что я раньше времени вынужден был вернуться, не доделав свои дела? Еще причину найти, или тебя как и других наказать?

– Не надо! – аж отшатнулся он от Шерифа. – Год мы здесь не покажемся.