Шатун

— Храму Кибелы? — быстро уточнил Ицхак. — Тому самому, из которого Листяна Колдун похитил ложе богини и Слово?

Осведомленность иудея не на шутку удивила и испугала перса, во всяком случае, глаза его метнулись к рукояти меча

— О ложе богини говорит сегодня весь торг, — пояснил Ицхак. — Разве твоих ушей еще не достигли слухи о тайном браке даджана Драгутина с богиней Макошью?

— О свадьбе я ничего не слышал, — хрипло отозвался Бахрам. — А что до Макоши, то она лишь слабая тень богини-матери, прародительницы всего сущего на земле.

Сказано это было с таким пылом, что Ицхак уже не сомневался — перед ним тайный приверженец Кибелы. Однако вслух говорить о своей догадке он не стал.

— Я знаю только одного Бога, а всех остальных считаю бессильными идолами.

— В бесов ты тоже не веришь, иудей?

— Все в этом мире от Бога, — холодно отозвался Ицхак. — А что до бесов, чертей и дэвов, то они не более чем выдумка суеверных людей.

— Шатун тоже выдумка? — зло прищурился Бахрам.

— Шатун — это просто ловкий ряженый, который водит за нос простаков.

— Ряженый, говоришь?! — криво усмехнулся десятник. — А теперь смотри сюда, почтеннейший.

На смуглой коже перса следы когтей выделялись особенно отчетливо, несмотря на старания времени, которое пыталось их загладить. Сомнений у Ицхака не было, рана на плече Бахрама действительно нанесена звериной лапой.

— Это память о нашей первой встрече, еще в радимичских землях. — Глаза Бахрама сверкнули безумием. — Он превращался в медведя прямо на моих глазах, а потом рвал и калечил моих людей.

— Лихарь? — спросил Ицхак подсевшим голосом.

— Лихарь сын Листяны, Шатун и сын Шатуна, — кивнул головой Бахрам, успокаиваясь.

— В радимичских лесах объявился шатуненок. Это сын Лихаря?

— Я слышал об этом от хазара гана Горазда, — сказал десятник, — потому и откликнулся на твой зов. Если Шатуненок родился на выселках у Поганых болот, то он действительно сын Лихаря и внук Листяны.

— Ты был в медвежьем капище?

— В самом капище не был, но я был в Листянином городце.

— Искал ложе богини? — догадался Ицхак.

— Ложе я не нашел, — отозвался после недолгого молчания Бахрам. — Скорее всего, его там уже не было. Я излазил городец вдоль и поперек, проверил все клети и схроны, простучал стены, но все напрасно.

Исходя из слов Бахрама, вполне можно было предположить, что ложе богини появилось в Листянином городце накануне того дня, когда он перешел в руки боготура Торусы, а до этого хранилось где-то в другом месте.

— Хабал тоже охотится за ложем?

— Хабал безумец, — поморщился Бахрам. — Он одержим идеей вырастить нового бога, способного установить мир и справедливость на земле.

— Ты прав, — усмехнулся Ицхак, — вряд ли такую идею можно назвать разумной.

— Вырастит ещё одного злого дэва, и не более того, — сказал Бахрам.

Ицхак спорить с персом не стал: вырастет Хабалов дэв или не вырастет, это еще вилами по воде писано, а вот с потомством Листяны Колдуна надо что-то делать, во всяком случае, следует выяснить, кто затеял столь замысловатую комбинацию и с какой целью.

— Мне ложе ни к чему, — заметил вскользь Ицхак. — Слово меня тоже не волнует. Я не верю в его магическую силу.

— Твое неверие мне только на руку.

— Договорились, — кивнул Ицхак. — Ты выводишь меня на след Шатуна, а я помогаю тебе добыть Слово и ложе.

Из всего того, что Ицхак узнал от Джелала и Бахрама, трудно было понять, какое отношение к истории с шатунами имеют ган Митус и почтенный Моше. Но в том, что оба его недруга имеют к ней отношение, у Ицхака сомнений не было. Что до Бахрама, то перс либо не знал о связях Хабала с Митусом и Мошкой, либо не захотел сказать правду. Ицхака скрытность Бахрама не огорчила по той простой причине, что он и не рассчитывал на полную откровенность. Перс преследует свои цели. Ему нужны реликвии, украденные Листяной Колдуном. О Кибеле, малоазийской богине, Ицхак слышал много всякой всячины. Когда-то ее культ был весьма популярен в Римской империи и отличался кровавыми ритуалами. Служили богине не только женщины, но и жрецы-мужчины, которые в приступе религиозного экстаза оскопляли себя перед жертвенным алтарем Кибелы. Столь варварский обычай был связан с историей сына богини Аттиса, который оскопил себя, дабы избежать любовных приставаний матери. Любвеобильная богиня его воскресила, и всё закончилось к общему удовольствию. Кстати, Аттис был Скотьим богом, как и Велес, и часто именовался божественным быком.

Что касается богини Макоши, то Ицхак никогда не слышал о кровавых ритуалах, с ней связанных. В славянских землях Макошь была исключительно женской богиней, и связанные с ней обряды скрывались от мужского взгляда. Про ее служительниц известно было лишь то, что набирались они из семей ведунов. Очень может быть, что суета вокруг ложа богини, с браками тайными и явными, служит одной цели — сблизить между собой семьи славянских старейшин. В любом случае ключ ко всем тайнам следовало искать в радимичских землях, и Ицхак Жучин засобирался в дорогу.

Глава 4 ДАДЖБОГОВЫ ДНИ