Шатун

И вновь Ицхаку показалось, что смерд огорчился отсутствием Бахрама. Может, плату с него хотел взять за предупреждение об опасности?

— Это твои хазары, купец, ныне бродят по лесу?

— Какие еще хазары? — насторожился Ицхак.

— Видели мы с Малогой следы на снегу, — охотно ответил Доброга. — Более сотни всадников проехали вдоль Синего ручья. А куда они держали путь — не знаю.

Доброга покривил душой, да, впрочем, он не был откровенен с купцом с самого начала. Хазарскую сотню они с Малогой проследили и убедились, что, расколовшись на две части, они ушли полусотней на Заячьи выселки, а полусотней на Бориславову усадьбу.

Для Ицхака сообщение смерда явилось полной неожиданностью. Хазары могли быть только Митусовы, а это означало, что заговорщики не собираются ждать весны и готовы действовать уже сейчас.

— Не будем обременять тебя своим присутствием, купец, — коротко поклонился Доброга. — Если окажешься в наших местах — заходи, гостям мы всегда рады.

Жучин на любезное приглашение смерда ответил усмешкой, но поклон отдал. Смерды покинули терем весьма довольные, надо полагать, полученной платой, а вот Ицхаку доставленные ими сведения обещали уже в ближайшем будущем много хлопот.

Первой мыслью Ицхака было бежать в Хазарию под крыло кагана Битюса. Однако, сумеет ли каган в нынешней ситуации сам себя защитить — большой вопрос. Одного пока не мог понять Ицхак: почему заговорщики решили начать именно с радимичской земли? Если на стороне Митуса большая часть ганов, то не проще ли нанести первый удар в Хазарии, устранив кагана? Правда, смерть Битюса еще не означает торжества Митуса, ибо булаву он может получить лишь решением Большого веча, а значит, ему понадобятся голоса не только степных ганов, но и городских князей. Если Русь откажется признать Митуса каганом и перестанет вносить плату за защиту, то хазарские старейшины отвернутся от самозванца. За Битюсом, что ни говори, обычай: каганами были его дед и отец, а Митус в глазах многих просто выскочка. Или силы, стоящие за Митусом, успехом посчитают не столько устранение Битюса, сколько кровавую усобицу на землях Хазарии и Руси, а там как бог даст? Утвердится Митус на месте кагана — хорошо, а если нет, то обескровленные усобицей Хазария и Русь станут легкой добычей лиц, мечтающих здесь утвердиться. У Ицхака были основания полагать, что боярин Драгутин предупредил, Битюса о готовящемся перевороте. Но то ли каган не поверил даджану, то ли просто не рискнул поднять руку на самого могущественного гана Хазарии, отлично понимая, что это приведет к кровавой распре с непредсказуемыми последствиями. Однако если Митус потерпит поражение в радимичской земле, то заговор можно будет считать захлебнувшимся. Хазарские ганы от него отшатнутся. В сложившихся обстоятельствах устранение Драгутина вряд ли пойдет на пользу Ицхаку Жучину, хазарскому купечеству и кагану Битюсу.

Ган Горазд не вошел, а ворвался в горницу, прервав своим бурным появлением размышления Ицхака.

— Может, расскажешь мне, Жучин, о чем ты договаривался с Молчунами?

— Какими еще молчунами? — не понял ганского гнева купец.

— С теми, что ушли у нас сейчас между пальцев. — Горазд в ярости стукнул кулаком по столу, да так удачно, что опрокинул кубок с вином себе на колени.

— Эти смерды назвались Брылями, — усмехнулся Ицхак на ганскую незадачу. — Еще и серебро с меня стребовали, целых две гривны. Якобы ты их, Горазд, подрядил следить за Шатуненком.

— Серебро дал? — спросил ган, успокаиваясь.

— Дал.

— Засчитай эти гривны себе в убытки, — хмыкнул Горазд, — я их тебе возмещать не собираюсь.

— Это Доброга Молчун, — пояснил стоящий у порога Брех. — Знатный был в молодые годы кулачный боец. Мне лет десять назад намял бока в бойцовском кругу. Осташу он доводится дядькой.

— Понял теперь, зачем он сюда приезжал? — огорченно вздохнул Горазд. — Все вызнал и отвалил с серебром в мошне.

Ицхака хитрость Доброги не огорчила, а уж скорее позабавила. Зато ган Горазд был не на шутку расстроен происшествием.

— Теперь Осташ сюда не сунется, и все усилия гана Карочея пойдут прахом.

— Может, это и к лучшему, — спокойно сказал Жучин. — Устранив Осташа, ты тем самым окончательно переходишь в стан людей, интересы которых не совпадают с твоими. Я имею в виду Митуса, Моше и Борислава Сухорукого.

— Мы не собирались убивать Осташа. Карочею он нужен лишь для того, чтобы надавить на Шатуненка.

— Если Карочей вздумает давить на Искара, то Шатуненок, чего доброго, ему шею свернет, — усмехнулся Жучин.

— Скиф не дурнее нас с тобой, он выступит лишь посредником между мной и Искаром, а в уплату за Осташа мы потребуем от Шатуненка голову боярина Драгутина. Жаль, конечно, отпускать Осташа живым, но, согласись, голова даджана дороже.

— И ты думаешь, что Искар согласится на такой обмен?