Шатун

— Из Рогволда плохой князь, — зашептала неугомонная Злата, — и если он каверзы строит против Великого князя, то тебе следует предупредить Всеволода. Великий князь учинит спрос Рогволду, а тебя посадит в Берестень.

Горазд посмотрел на жену с удивлением: ты посмотри, сколько коварства в этой молодой женщине! Хотя Злату понять можно — не хочется ей уезжать из шумного города, а остаться в Берестене она может только с мужем, которого еще нужно утвердить на княжеском столе.

— Бреха пошли к Всеволоду, — продолжала Злата. — Брех мечник верный, к тому же он мой родович и не любит Рогволда. Из моих дальних и ближних родовичей многие не любят Рогволда. Но семье и роду нужен сильный муж во главе, чтобы удержать Берестень. А ты, ган, муж сильный.

Ган знал о нелюбви берестян к Рогволду, но нелюбовь — это одно, а прямая измена — совсем другое. Впрочем, если Рогволд сгинет, то Будимиру Берестень не удержать, затопчут несмышленыша охочие до чужого добра люди.

— И прежде так бывало, что муж переходил в семью жены и получал права на владение от ее отца, — продолжала Злата, — но надо, чтобы эти права признали за тобой Великий князь и кудесник Сновид, а берестяне дадут свое согласие на вече.

Горазд, разумеется, не поверил, что Злата сама до этого додумалась, скорее ее надоумили ближники покойного Твердислава, недовольные самоуправством Рогволда, но тем ценнее высказанное предложение. Обычай перехода мужа в род и семью жены известен с древности, и правде славянских богов он не противоречит. Вот только согласятся ли Великий князь и кудесник признать за Гораздом право на город Берестень?

— А ты стань боготуром, — посоветовала Злата. — Чем это хазарский ган, предки которого издревле кланялись славянским богам, хуже смерда Осташа? И разумом ты выше, и славою щуров.

Горазда в жар бросило от советов жены. И действительно, если простолюдину можно, то почему гану нельзя? Божьим ближникам большая будет выгода, коли хазарский ган станет боготуром. Кудесник Сновид этого не может не понимать. Ведь и Осташа они возвысили только для того, чтобы привлечь смердов на свою сторону. А ган-боготур будет повесомее смерда-боготура.

Вот как все повернулось в один миг. А ведь Горазд чуть глупость не совершил, поддавшись на пустые посулы скифа. Признают ли радимичи каганом Митуса — это еще вилами по воде писано, но то, что они не признают Великим князем Сухорукого — об этом можно говорить с уверенностью. Старейшины родов, может, и склонились бы перед Бориславом, но ведуны не смирятся, а значит, не смирится и почитающий богов народ. Вся надежда Борислава Сухорукого на хазарские мечи, но никакой каган не удержит Русь силой — ни Битюс, ни Митус. Зря только будут лить кровь в большой распре. Страшно было делать выбор Горазду. В нынешней ситуации безоговорочно встать на сторону Всеволода — это тоже риск, и риск немалый. Но тем больше ему будет чести в случае, если замыслы врагов Великого князя потерпят крах. Иной же исход мятежа сулил гану большие неприятности.

Глава 18 ЧУЖИЕ ЛЮДИ

В заброшенном жилище вернувшиеся из странствий Доброга с Малогой застали только Осташа, который сиротой сидел подле очага и смотрел на огонь грустными глазами.

— А где Искар с Ляной? — спросил удивленный Доброга.

— Ляну в Берестене нашла стражница с приказом кудесницы Всемилы немедленно вернуться в обитель, а Искар встретил человека, который обещал ему указать убийцу отца Лихаря Урса. Разругались они с ведуньей по этому поводу. Искар вскочил на коня и уехал из Берестеня чернее тучи. Мне же он сказал, что если встретит Бахрама, то либо сам его убьет, либо нам весть подаст.

— На месте Искара я бы не стал бросаться на человека по чужой указке, — покачал головой Доброга.

— Ляна говорила ему о том же, но Искар слишком упрям, чтобы слушать разумные советы.

— Ган Горазд устроил на тебя засаду, — усмехнулся Доброга. — Еле ушли мы с Малогой от его псов. Брех, зараза, меня опознал.

— Я с этого гана шкуру спущу, — зло бросил Осташ, вставая на ноги.

— Для этого до него еще добраться надо, — охладил его пыл Доброга. — Мы с Малогой насчитали по окрестным селам и усадьбам до полутора тысяч хазар и шалопуг, среди которых немалое число урсов. Большая распря начинается на нашей земле, и чем все закончится, никто не скажет. По моим прикидкам, без Борислава Сухорукого здесь не обошлось, а хазары в основном из Митусовой дружины.

— Боготура Торусу нужно предупредить, — спокойно сказал Малога, — и кудесницу Всемилу.

— Правильно, — согласился Доброга и, повернувшись к Осташу, добавил: — А ты что стоишь столбом, боготур? Собирай дружину, время пришло.

— Где я тебе возьму дружину? — раздраженно отмахнулся Осташ.

— Вот тебе раз, — возмутился Доброга, — а мы с Малогой чем тебе не мечники? По окрестным выселкам кинем клич: боготур Осташ Молчун созывает родовичей и печальников славянских богов, чтобы постоять за радимичскую землю и за правду, от дедов идущую. Не журись, братичад, мы с тобой. А сейчас самое время вернуться на выселки.