Шатун

— У Митуса к молодому гану полного доверия нет, ибо тот в первую голову за себя хлопочет. Есть и еще одна неприятная новость, ган: в Листянином городце сидит теперь боготур Торуса, и окопался он там крепко.

— И Перуновы ближники смирились со своеволием Всеволода?

— За Торусу хлопотал боярин Драгутин, — ухмыльнулся Борислав. — Ну и кудесница Всемила, по его наущению. А Всемила, как тебе известно, дочь князя Гостомысла Новгородского.

— По слухам, кудесница очень упрямая женщина, — удивился Щек, — как это даджану удалось ее охмурить?

— Охмурил он ее еще двадцать лет тому назад. И плодом их любви явилась дочь, которая настолько дорога сердцу матери, что та держит ее при себе, вопреки заведенному Макошью ряду.

— И прочие ведуньи стерпели столь явное забвение кудесницей незыблемого правила отречения от всего земного?

— Кто ныне блюдет подобные обычаи, ган, — засмеялся Борислав. — Никто бы и не вспомнил про эту Ляну, если бы мы с Митусом не позаботились. После наших усилий среди ведуний начался ропот, но чем он закончится, сказать не могу.

— Ты, кажется, назвал эту девушку Ляной?

— А ты что, знаком с ней?

— Я ведь два месяца провел в Макошином городце и, можно сказать, подружился с зеленоглазой дочерью почтенных родителей, которая обхаживала Лихарева сына. И, как я полагаю, не без причины.

— Драгутин ищет дорогу к Листяниным схронам?

— А почему нет? — отозвался Щек. — Как я понял со слов Искара, сама кудесница проявила к нему интерес.

— Ты, следовательно, веришь в байку о заклятии, наложенном Листяной, которое может снять только человек одной с ним крови?

— Я не байкам верю, ган Борислав, а Горелухе, которая знает дорогу к золоту Листяны.

Борислав не стал продолжать спор со вспыльчивым гостем для которого эта тема была крайне болезненной. Верит он в схроны — и на здоровье, а у Борислава своих дел по горло.

— Боготура Торусу надо избыть из Листянина городца, — сказал Борислав. — К сожалению, я не могу послать туда своих людей — малейшая случайность, какой-нибудь нечаянный свидетель, и все может рухнуть в одночасье. Хабала мне тоже не хотелось бы подставлять до времени. Здесь хитрость нужна, а не сила.

— А где сейчас Рада? — спросил Щек.

— Обхаживает боготура Рогволда, — усмехнулся Борислав. — И очень даже успешно. Хочешь задействовать ее людей?

— А почему бы нет? — пожал плечами Щек. — Они пришлые в наших краях. Всегда можно сослаться на то, что они ищут древние реликвии, похищенные Листяной из храма Кибелы.

— А он их похитил? — тонко улыбнулся Сухорукий.

— Во всяком случае, Рада в этом уверена, — отозвался улыбкой на улыбку Щек. — Не стоит ее разочаровывать. Наоборот, я ей скажу, что дорога к схронам начинается из Листянина городца и Искар, сын Лихаря, выведет ее к нужному месту.

— Разумно. Я на тебя надеюсь, ган. Ты нуждаешься в деньгах?

— Нет, — покачал головой урс. — Было бы странно, если бы в мошне бедного человека Щека, преследуемого за долги, зазвенели вдруг золотые монеты. Городец я беру на себя, Борислав, а за тобой остаются Берестень и боярин Драгутин. Этот человек может сильно нам напортить. И еще: не доверяй лже-Лихарю, во всяком случае, до того как покажешь его мне, и предупреди о моих сомнениях Митуса и Моше.

Борислав задумчиво кивнул головой. Последний раз он видел Лихаря месяцев семь назад. С тех пор тот в Радимичских землях не появлялся. Правда, люди от него приходили регулярно. Надо все-таки показать его Щеку, уж очень убежденно говорит ган о смерти соратника. А прибытие боярина Драгутина в радимичские земли указывает на то, что даджаны пронюхали о планах мятежников. Хорошо бы узнать, кто распустил язык столь неосторожно, ведь о задуманном мятеже знает ограниченный круг лиц.

— Удачи тебе, ган. — Борислав поднял прощальный кубок.

— Удачи всем нам, — отозвался на слова хозяина гость.

Искара не только отменно покормили служки Борислава, но и снабдили всем необходимым на дорогу. Отрок, выходя из ворот гостеприимной усадьбы, довольно посвистывал. Щек же был задумчив и мрачен.

— А ган Борислав разве друг боготура Вузлева? — неожиданно спросил Искар.

— Это вряд ли, — усмехнулся Щек.

— Я это к тому, что мой дядька Доброга плохо отзывался о Сухоруком. Хапает родовая и племенная старшина землю без меры, а простым людям не остается ничего.

— Прав твой дядька, — кивнул головой Щек. — А среди урсов обездоленных еще больше, чем среди радимичей.

— А почто они поднимали на нас оружие? — нахмурился Искар.

— А почто мы их теснили с земель?

Искар этим вопросом был поставлен в тупик. Об урсах он знал мало. Рассказывали ему дядья и односельцы, что радимичи прежде ратились с урсами, но ныне те поутихли. А что они за люди и каким богам кланяются, он сказать не брался.

— А Листяна случайно не урсом был?

— Листяна был первым ближником Лесного бога урсов, — охотно отозвался Щек. — Все роды урсов в радимичских и в иных землях признали его верховным вождем. Большие силы собрал под своей рукой Листяна, но все же не устоял против объединенной рати радимичей и новгородцев.

— А какое отношение имеет боярин Драгутин к Листяне?

— Никакого, — удивился вопросу Щек.