Шатун

Своим спасением Горазд был обязан Жучину, который бросил хазар в отчаянный напуск на стены городца. С помощью подвернувшихся под руку стволов и веревок хазары густо полезли наверх, где их, впрочем, успели перехватить защитники городца. Воспользовавшись тем, что двор почти обезлюдел, Горазд рванулся к привратной веже. С помощью уцелевших хазар ему удалось оседлать ворота, оттеснив в сторону Торусовых мечников.

— Опускайте мост! — крикнул Горазд Гудяю, который и без того уже сообразил, что надо делать.

На стенах ожесточенно дрались, но, судя по всему, защитникам удалось остановить хазар, а за пределами открывающего зев городца послышались крики, весьма удивившие Горазда. Там, похоже, завязалась нешуточная сеча, правда, пока непонятно с кем.

— «Белые волки»! — крикнул Гудяй и кубарем скатился с вежи.

— Много? — остановил его внизу Горазд.

— Две ладьи причалили к берегу! — крикнул измазанный своей и чужой кровью Гудяй. — Уходим, ган.

Горазд бросился по опущенному мосту вслед за Гудяем, за ними гурьбой повалили уцелевшие хазары. Жучин, собрав вокруг себя сотню конных, отчаянно отбивался от наседавших с берега мечников. Нападающих было числом поменее, чем хазар, и у Ицхака появилась возможность сбросить их в воду при поддержке гана Горазда, но тут из зарослей густо посыпались стрелы, смешав хазарские ряды.

Ицхак сам подвел в поводу гану его коня и крикнул, перекрывая шум сечи:

— Уходим, Горазд.

Из городца выбегали на подмогу «белым волкам» бояре и мечники, стрелы летели не только из зарослей, но и со стен.

Положение становилось безвыходным, и Горазд повернул своего гнедого коня вслед за белым Ицхаковым жеребцом.

После страшного разгрома уцелело чуть больше сотни хазар, но и среди уцелевших было немало помеченных клинками и стрелами. Прорывались прямо сквозь заросли, ломая копытами коней выросший чуть ли не в человеческий рост подлесок. Гану рассекло веткой щеку и едва не выбило глаз, но из ловушки они выскочили более-менее удачно.

Погони не было, а потому ган Горазд придержал хрипящего коня. Возбуждение проходило, а на смену ему накатывала горечь пополам с яростью. Ведь говорил же Горазд Ицхаку, что нельзя доверять вилявой женке! Но упрямый Жучин только усмехался да пожимал плечами. Горазд, быть может, обругал бы Ицхака последними словами, но вовремя вспомнил, что в беде тот его не бросил и если бы не купец, то гнить бы сейчас гану в овраге близ Листянина городца.

— Моя вина, — хрипло сказал Ицхак, не дожидаясь упреков. — Обвел нас с Митусом вокруг пальца боярин Драгутин.

— А где Рада? — повел глазами по сторонам Горазд.

— Ищи теперь ветра в поле, — присвистнул уцелевший Гудяй.

— Шатуненок тоже пропал. Может, стрелой сбило, а может, сбежал.

Горазд все-таки не удержался и грязно выругался в пространство. Виноватых отыскать, конечно, легко, но ведь у гана Горазда на плечах имеется своя голова. Допустим, не мог отказать гану Митусу в напуске на Торусов городец, но зачем, спрашивается, полез в расставленные опытным птицеловом силки? Ведь чувствовал же, что боготур неспроста открыл ворота. А тут еще невесть откуда взявшиеся бояре и «белые волки», ударившие с реки…

— Наших много разбежалось по лесу, — сказал Гудяй, оглядываясь по сторонам. — Надо бы их подождать.

— Дождемся беды на свою голову, — возразил ему Хвет. — Кто знает, сколько лучников тут прячется по кустам.

Замечание было здравым, и ган Горазд первым тронул с места уставшего коня.

Глава 19 ГОРЕЧЬ ПОРАЖЕНИЯ

Гудяй оказался прав: пока пробивались к реке, Горазда догнали еще до полусотни хазар и Будимировых мечников. У гана даже слегка отлегло от сердца. Потери оказались значительно меньше, чем он полагал поначалу. Встала, правда, новая проблема — никто не знал обратной дороги. С потерей Рады и шатуненка Гораздова рать лишилась проводников.

— Будем продвигаться вдоль реки, — утешил Ицхак. — Она нас выведет к Берестеню.

Однако это оказалось легче сказать, чем сделать. Берег в некоторых местах столь густо зарос лесом, что волей-неволей приходилось отворачивать от воды, дабы найти более удобную тропу. А между тем уже начинало темнеть. Как ни долог летний день, а и ему рано или поздно приходит конец. Плутать же по ночному лесу было делом совершенно бессмысленным, а потому Горазд приказал устроить привал. Место для отдыха выбрали у реки и разложили костры прямо на прибрежном песке.

— Не побьют ли нас здесь стрелами? — усомнился осторожный Гудяй, косясь в сторону зарослей. — Огонь по реке далеко виден.

— Дозоры выставим выше по реке, в зарослях, — отмахнулся Горазд. — Пусть смотрят в оба.

— Свищ говорит, что пока спасался от Торусовых мечников, едва в лапы каких-то всадников не угодил.

— Каких еще всадников? — насторожился Жучин.

— Не знаю, — пожал плечами подошедший Свищ, — но числом их не менее сотни. Рада пристала к ним. А после они отошли от городца и переправились через реку.