Щедрый дар

Грейси уже собиралась расспросить его подробнее, но кто-то окликнул его из противоположного конца комнаты. Грейси почувствовала, что неловкость стала почти невыносимой. Казалось, Гаррисон разделял это ощущение, стоило их взглядам встретиться, он тотчас отвел глаза. Грейси отвернулась в противоположном направлении. Затем оба обернулись, затем еще раз, подвинулись чуть ближе, еще ближе и еще, пока, наконец, снова не оказались стоящими лицом друг к другу. Еще мгновение, казалось, длившееся вечность, они не отрывали друг от друга глаз, не могли вымолвить ни слова.

Потом произошло нечто по-настоящему необъяснимое. Точно воздушный едва различимый занавес вдруг упал, отделив их от всех в этой комнате. В мире. Шум голосов как будто стих, превратившись в легкий, почти мелодичный шелест. Сияние люстры преобразилось до мягкого теплого света. Холодное дуновение кондиционера лишь деликатно напоминало о себе. Все вокруг словно отступило, оставив лишь едва заметные тени и шорохи.

Они стояли безмолвно и неподвижно, точно скованные незримой силой, боясь разрушить этот миг. Даже время, казалось, остановило свой ход, словно ничто на свете не имело значения, кроме этих драгоценных мгновений. Вдруг какая-то женщина разразилась бурным, невообразимо громким смехом, и волшебное ощущение внезапно исчезло.

– Я принесу нам что-нибудь выпить. – Да, он испытывал неловкость. – Что бы вы хотели?

«Что бы хотела?» – невольно повторила она про себя. Ее голова была занята ушедшим моментом, едва ли она могла вспомнить свое имя, а он спрашивает, чего бы ей хотелось. Возможно, она знает, чего хочет прямо сейчас, но не собирается посвящать Гаррисона. Как она вообще может хотеть этого от него без уверенности, что он ей нравится. К тому же она была почти уверена, что не нравится ему, даже если он пережил вместе с ней причудливые мгновения за незримым занавесом, полные теней, полутонов и шорохов.

– Хм, принесите что угодно. Все подойдет.

И замолчала, чтобы не пришлось зажимать себе рот, не проговориться. На мгновение она испугалась, почувствовав, что вот-вот расскажет ему о том, что ее единственное желание в данную секунду – он сам. Ей представилось, как он ответил, что это чудесно и он намерен исполнить это желание. Промелькнуло в его лице что-то такое, что заставило ее так подумать.

Бросив на нее еще один отчаянный взгляд, он направился к бару в дальнем углу комнаты, где собралась большая компания, наконец оставив Грейси собираться с мыслями. К несчастью, мысли успели забраться так далеко, что теперь требовалось как минимум межгалактическое транспортное средство, чтобы вернуть их в реальность.

Гаррисон вернулся с напитками; она успела взять себя в руки. По крайней мере, до того, как пришлось снять перчатку и взять коктейль, в эту секунду пальцы перестали слушаться, застревая в тонкой материи и цепляясь за все. Возможно, оттого, что он не мог оторвать от нее глаз, сосредоточившись на пальцах. Рука все еще дрожала, когда она брала бокал, ему пришлось на мгновение придержать ее своей ладонью, чтобы удостовериться, что Грейси не уронит коктейль.

И тут, черт возьми, их вновь окутал таинственный туман. Впрочем, на этот раз, оставшись в укрытии незримого занавеса, они касались друг друга. Грейси ощутила, как нежно он прикоснулся к ней, тепло его ладони передалось ей, и вдруг захотелось, чтобы он никогда не отпускал ее. Но он отпустил. Занавес вновь бесследно исчез. Каким-то чудесным образом она даже вымолвила едва слышно слова благодарности.

Их взгляды снова встретились, она увидела, что он улыбается, как улыбался, когда сообщал дворецкому, что она с ним. Она поднесла бокал к губам и…

«Постойте! Что? Он улыбался?» Ее внезапно поразила значимость этого воспоминания. Гаррисон улыбался, когда говорил дворецкому «она со мной». Значит, было в ее прибытии что-то, сделавшее его счастливым. И кажется, сообщая Баллантайну о том, что она «с ним», он тоже был счастлив.

Его лицо светилось той же улыбкой, значит, он все меньше видит в ней врага. Это же хорошо! Возможно, Гаррисон начинал верить, что его отец оставил ей свое состояние бескорыстно и ради благотворительных целей. Хорошо бы. Грейси вдруг вновь почувствовала беспокойство. И теперь на то были совсем другие причины.

На какое-то мгновение возникла пауза. Они пробовали бурбон, который Грейси не особенно любила, и смотрели по сторонам. Затем Гаррисон посмотрел на нее. Господи, какие невероятные, небесно-голубые глаза. И очень тихо осторожно спросил:

– Помните, сегодня, чуть раньше вы спросили, не стоит ли вам уйти. Почему вы спросили об этом?

На секунду она задумалась, чтобы вспомнить, о чем он говорил, когда она появилась. В какой-то момент стало очевидно, что ему не нравится, как она одета.

– Я думала, вы захотите, чтобы я ушла, вам с Вивиан было бы стыдно находиться рядом со мной.

– Почему вы так подумали?