Щедрый дар

– Вот поэтому, когда ты сказала, что собираешься раздать деньги моего отца, я не поверил тебе. Для меня это было совершенно бессмысленно. По крайней мере, до тех пор, пока ты не отвезла меня в Цинциннати, где я смог увидеть, как много значил мой отец для стольких людей. Только тогда начал понимать, почему ему захотелось вернуть прошлое.

Черт возьми, он снова делал это. Стал милым парнем, в которого так легко влю… который так ей нравился.

– В то утро в Цинциннати, после того, как мы… Я никогда не чувствовал того, что испытал в то утро, Грейси. Никогда. Прежде, проснувшись утром с женщиной, я неизменно хотел сбежать, исчезнуть до того, как она проснется. Но с тобой, – он несмело мечтательно улыбнулся, – вдруг понял, что еще никогда не хотел быть с кем-то вместе.

По ее телу вновь разлилось приятное радостное тепло. Как же хорошо снова ощутить его.

– Думаю, я запаниковал, когда понял, что это означает. Это означает, что у меня родилось к тебе чувство, которого я никогда ни к кому не испытывал. И я снова хотел увидеть тебя. И возможно, хотел бы видеть каждый день, всю жизнь. И это напугало до полусмерти.

Дразнящее тепло усиливалось, сердце забилось громче. И чаще.

– Когда я получил отчет детектива, однобокую искаженную версию, мне было легко поверить и сделать тот вывод, который сделал: это повод отвергнуть желание просыпаться рядом с тобой каждое утро. Это означало, что я больше не должен тебя… Что я не должен быть к тебе небезразличен, хотя именно так и было. Это оправдывало мое намерение уехать и снова стать тем, кем я всегда был. Кому не обязательно испытывать чувства. Жизнь гораздо проще, когда не подвержен чувствам. Эмоции, чувства – это тяжело, изнурительно. И страшно.

«Ах, Гаррисон».

– Когда тебя больше не было рядом, я продолжал чувствовать. Каждый день. Каждую ночь. Не мог перестать думать о тебе. Но даже не представлял, что могу сказать или сделать, чтобы искупить вину за то, что совершил. Я боялся, что ты никогда не захочешь больше видеть меня после того, что случилось. И не мог винить тебя в этом. Я переживал, что бессмысленно просить у тебя прощения или пытаться все исправить. И я начал рисовать в воображении ужасную мучительную жизнь без тебя. А потом нашел это. – Он достал конверт. – Это письмо отца. Я нашел его среди страниц дневника моей бабушки. Он написал его моей матери за два года до смерти, но так и не отправил. Ты тоже должна прочесть его.

– Но если оно адресовано Вивиан…

– Мама уже читала и не против, чтобы я поделился им с тобой. Это важно, Грейси.

Она осторожно взяла письмо и прочитала от начала до конца, а когда снова подняла глаза на Гаррисона, на сердце у нее было тяжело.

– Я не могу поверить, что он не допустил мысли, что ты и Вивиан простите его.

– А я могу. Я думал, что и с тобой будет так же.

– Но ведь это безумие.

– Теперь я знаю это. Но, безусловно, мне многое пришлось узнать о людях. И до сих пор я продолжаю открывать в них что-то новое. Надеюсь, еще не слишком поздно. Не хочу закончить жизнь, как мой отец. За исключением того, что ему довелось провести остаток жизни с тобой.

Это сработало. Ее сердце окончательно оттаяло. Гаррисон, должно быть, понял это, улыбнулся и быстро переместился на другой край дивана, ближе к Грейси, его колено нежно касалось ее бедра. И даже от этого ничтожного, почти невольного прикосновения стало гораздо лучше. Вот уже несколько недель ей не было так хорошо. Четыре недели, один день, три часа и двадцать семь минут, если точнее.

Не то чтобы она специально считала.

Он коснулся ее подбородка. Не в силах бороться с собой, Грейси повернула голову, его пальцы скользнули в ее волосы, она поднесла ладонь к его щеке, с наслаждением ощутив тепло кожи. Сердце забилось чаще, когда она вспомнила, что случилось, когда она вот так же прикасалась к нему. Его зрачки стали шире и темнее, губы приоткрылись, дыхание замерло. Но он не сдвинулся ни на дюйм. Это сделала Грейси. Взяла его за руку и повела в спальню. Едва она обернулась взглянуть на него, он заключил ее в объятия и прильнул к губам. Целовал нежно и страстно, с любовью, долго-долго не отпуская. Грейси прижала ладони к его груди, ей так нравилось чувствовать, как бьется его сердце под ее рукой, так же часто, как ее собственное. Вскоре пальцы переместились к пуговицам рубашки и начали расстегивать их. Он опустил руку к единственной крупной пуговице на ее жакете и расстегнул. Удивился, обнаружив, что под ним только бюстгальтер. Почувствовал прилив возбуждения, оторвался от ее губ и торопливо снял жакет, чтобы полюбоваться на нее. Она, расстегнув молнию на юбке, сбросила ее на пол. Кружевной бюстгальтер и трусики были почти прозрачными, не оставляя шансов воображению. Увидев ее практически обнаженной, Гаррисон глубоко и шумно вдохнул и медленно выдохнул.

– Ты всегда носишь такое под одеждой?

Она кивнула.

– Значит, нечто подобное ты носила в Нью-Йорке и Цинциннати?

– Да. Только иногда на мне были чуть более откровенные вещи.

– А ты, похоже, не просто девушка по соседству, ведь так?

Вопрос привел Грейси в замешательство.

– О чем ты?