Щеглов Из жизни Валерия Маслова

Канарейкин даже меня удивил своей преданностью хок­кею с мячом. Ему, знаю, предлагали неплохой заработок в ка­честве администратора команды ветеранов по хоккею с шай­бой, но он отказался, предпочтя мало, увы, оплачиваемую рабо­ту с детьми.

— В оптимальном варианте команды 70-х бши названы также Леонид Патадий, Владимир Янко, Владимир Тарасевич и врата­ри — Александр Теняков и Геннадий Шишков...

— Очень жаль, конечно, Леню Палладия — погиб человек во цвете лет от ножа какого-то психопата. Палладий, как и Кана­рейкин, был приглашен Трофимовым из Архангельска. Что-то наш тренер в нем увидел, чего я, к примеру, так и не рассмот­рел. В тот момент команду разом покинули оба защитника — Виталий Данилов и Виктор Рыбин, которым «Динамо» не дава­ло жилье. Они, кстати, сразу его получили в родных краях — соответственно в Калининграде и Красногорске.

Потребовались защитники, и одним из них стал Палладий. Он был смелым парнем, не ведал сомнений, вступая в едино­борства, вместо Данилова стал выбегать на бьющего при «стан­дартах». Я его называл «Матросовым» — принять на себя мяч, посланный в ворота, Леня бы готов всегда...

Владимир Тарасевич в мою бытность был лучшим левым нападающим в «Динамо». Он немало поиграл за сборную, хоро­шо катался, владел сильным ударом, умел «раскрутить» не­скольких соперников. Играя на левом краю, Тарасевич, помню, постоянно сокрушался — с юных лет ему привычнее было дей­ствовать справа. Но не в этом, думаю, заключались его пробле­мы. Володя что в быту, что на поле был каким-то разбросан­ным, «беспризорником», как я формулировал. Это помешало найти себе достойное применение в дальнейшем.

— Что с лихвой удалось сделать Владимиру Янко...

— Да, Вадик — так мы привыкли его называть — пошел даль­ше других. В сорок лет привел сборную к победе в чемпионате мира, а сейчас и вовсе стал мэтром в тренерском деле. Но здесь мы говорим, кажется, об игровых качествах?

Вадик был хорошим хоккеистом. Рослый, длиннорукий, он обладал высокой скоростью, умел сделать острый пас, вла­дел «набитым» ударом с правой руки. В атаке, в подыгрыше партнерам был намного сильнее, чем в обороне. Янко мог иг­рать лучше, но уж очень любил себя. На тренировках рабо­тал добросовестно, но никогда, скажем так, не перебарщивал. Он, кстати, неплохо играл в футбол. Если бы прибавил в трудо­любии и позволило здоровье, вполне мог состояться как футбо­лист.

Василий Дмитриевич и Оксана Николаевна к Вадику благо­волили. Наделенный счастливой наружностью, он всегда луче­зарно улыбался, пользовался успехом у прекрасного пола. Мне, правда, кое-какие его предпочтения казались странными. Вдруг, помню, в витринах парикмахерских появились его цветные фо­топортреты. Пришлось мне, как старшему товарищу — в те годы мы дружили, селились на базе и в гостиницах в одном номере, — убеждать Вадика, что чемпиону мира, заслуженному мастеру спорта это не к лицу. Ездил по всей Москве, собирал «коллек­цию».

Почетное звание Янко было присвоено не в пример другим в то время — за первую же победу. В год дебюта в Москве в 1973-м «заслуженных» получили только ведущие игроки — вра­тарь Леонард Мухаметзянов и нападающий Валерий Бочков. Плавунов, Горбачев и Палладий также стали тогда «заслужен­ными», но у них это были вторые золотые медали. Вот что зна­чит — быть в фаворе...

Я тоже посильный вклад внес. Как капитан команды на встрече с председателем Спорткомитета Сергеем Павловичем Павловым поинтересовался, если выиграем, «заслуженных» ре­бята получат? Павлов пообещал, и слово свое сдержал. Мы с ним как-то сразу прониклись друг к другу. К лести я всегда был равнодушен, но на банкете после победы над шведами, когда я единственный гол забил, похвалу из его уст услышать было при­ятно. Сергей Павлович меня обнял: «Ну, ты, Валера, артист!» Это знакомство через несколько лет мне здорово помогло...

Настоящим хоккеистом Янко стал во многом благодаря Ев­гению Михайловичу Папугину, который взял его юнцом из «Динамо» и три года наигрывал в «Зорком». Ребята из этой ко­манды мне рассказывали, как были удивлены, услышав по радио репортаж из раздевалки сборной после победы на московском чемпионате. На всю страну Вадик Янко сообщил, что своими успехами он обязан исключительно Василию Дмитриевичу Тро­фимову. «Ну, сладенький, дает...» — только и произнес на это Папугин.

— Остаюсь упомянуть вратарей и, возможно, кого-то из тех, кто не вошел в ваш «состав»...

— Александр Теняков и Геннадий Шишков практически ро­весники. Саша был больше одарен, а по трудолюбию, отноше­нию к тренировочной работе приближался к Мельникову. То, что Трофимов выбрал в итоге Шишкова, отпустив Тенякова в «Зоркий*, субъективно. Наверное, нашему тренеру легче было найти обший язык с немногословным, погруженным в себя Шишковым, чем со всегда любопытствующим Теняковым.

Гена Шишков был хорошим вратарем. Во внутренних со­ревнованиях его мастерство проверку на прочность выдержива­ло, а вот в международных матчах он, случалось, проваливался. Не мог с нервами совладать, мандраж мешал...