Щемящей красоты последняя печаль

Ах, моя Россия, что с тобою
И за что не любишь ты детей?
Столько неба, шири и покоя,
Столько потрясающих идей…
Всё тебе во славу и во здравье,
За тебя — и голову и грудь,
За твоё великое державье
Нам ни охнуть только, ни вздохнуть!
Так за что же ты нас жмёшь и топчешь,
И шлифуешь нами столько плах?
Только перед швалью ты не ропщешь,
Ты — рояль, оставленный в кустах.
Ты, Россия, петь привыкла хором,
Всем твоим солистам рвут язык
Оттого, что несусветным вздором
Ты считаешь одинокий крик.
Ладаном твой дух плывёт печальный,
Отпеваньем — гимна старый звук…
Ты сравнима с площадью вокзальной,
А народ твой — инвалид без рук.
А твои палатные медбратья,
Отожравши морды и тела,
Носят только «фирменные» платья
И вершат «великие» дела…

«Гаснет день в моём окошке…»

Гаснет день в моём окошке,
Тлеет за рекой закат…
Словно ягода — морошка,
Солнца плазменный снаряд
Между двух столбов высотных
Канул в ночь, за горизонт,
Отзвучал тысяченотно
Город, сбросив смога зонт.
Тучи серо-голубое
Растрепалось полотно,
И покрылось сизой мглою
Неба гнутое стекло…

О любви

Кто думает, что знает о любви
То, что, возможно, многим и не снилось,
Как это чувство он ни назови,
Оно не всякой свойственно крови,
Ведь в мире так немного изменилось.
И те, кто принимают за любовь
Лишь половую возрастную тягу,
В «победах» упиваясь вновь и вновь, —
Те насыщают пустотою кровь
Под чувственную глупую отвагу
И разоряют души и тела,
Кичась своим зазорным пустоцветьем,
Ведь старость потому и «не смогла»,
Что молодость бездумно увела
Всю свежесть чувств в обычное бесцветье.

«Вызревают стихи, как смородина…»