Щенячья любовь

– За час полгорода узнало о том, что я потеряла сознание в вашей клинике.

– За целый час? – пошутил он. – Обычно у тети Розы все выходит быстрее.

Она улыбалась, но шутку, похоже, не оценила.

– Сегодня я встретила вашу маму и еще одну тетю… мэра?

Он недовольно хмыкнул.

– Тетя Мэри. Мы с братьями называем их «железными леди». Сокрушительные силы зла, облаченные в благие намерения. Обожают лезть во все дела. Если честно, то это даже страшно.

Снова смех. Кажется, он поймал нужную волну, пускай в его словах и была лишь доля шутки.

– Мне ваша мама показалась очень милой.

– Бесспорно, она самая тихая из троих. И все равно лучше не подходить к ней слишком близко и не смотреть в глаза. Все это лишь обман.

– Запомню, – она сделала паузу и лениво улыбнулась: – А ваш отец? Чем он занимается?

Папочка… На него вдруг нахлынула грусть.

– Он умер от сердечного приступа девять лет назад.

– Ой, ну надо же. Так рано. Наверное, вам было очень тяжело.

Лучше сказать все как есть.

– Для нас это стало большой неожиданностью. Он создал эту клинику тридцать лет назад. Мы с братьями всегда хотели пойти по его стопам. Ни о чем больше и не думали.

Она кивнула.

– А Флинн всегда был глухим? – ее щеки покрылись ярким румянцем. – Это ведь не слишком личный вопрос?

– Здесь нет ничего личного. Да, он родился глухим. Вот такая игра природы.

– А Дрейк? Я его даже и не разглядела, почти все время провалялась на полу с закрытыми глазами.

Он не смог сдержать неожиданный смешок.

– Дрейк. Ну что мне про него сказать? – ничего такого, что она не узнала бы из городских сплетен. – Он… скорбит… Женился на Хизер – своей школьной любви – как только закончил ветеринарный колледж. Она умерла от агрессивной формы рака яичников три с половиной года назад.

Эйвери молча смотрела в окно и терла круговыми движениями ключицу. Он уже собирался спросить, хорошо ли она себя чувствует, когда она откашлялась и сказала:

– На его месте я была бы вне себя от горя.

Дрейк сильно горевал. Он был полностью раздавлен. Потом ему стало лучше, но Кейду и Флинну потребовался год, чтобы заставить его выбираться куда-нибудь, кроме клиники, и еще год, чтобы убедить собрать вещи Хизер и отправить их в благотворительную организацию. Видя страдания брата, Кейд надеялся, что никогда не влюбится, никогда не увлечется кем-нибудь настолько же сильно.

– Он тяжело все переживал. У Хизер была лучшая подруга, Зоуи, вы с ней еще не встречались. Она наш грумер. У нее маленький салон, прилегающий к зданию клиники.

Когда он свернул к зоомагазину, Эйвери о чем-то глубоко задумалась.

– А кто расписал стены клиники? Такие чудесные рисунки.

Кейд улыбнулся, радуясь возможности сменить тему.

– Это Зоуи. Она любит рисовать, когда не сражается с собаками, пытаясь затащить их на помывку, – он припарковался и выключил двигатель, затем повернулся к ней и положил руку на спинку ее сиденья, всего в дюйме от мягких каштановых локонов.

– Вы не против, что я теперь у вас работаю?

Внутреннее чутье подсказывало ему, что не стоило небрежно отмахиваться от этого вопроса. Что ж, хм-м… На носу у нее рассыпались светлые веснушки, которых он не замечал прежде. Запах ягод, исходивший от нее, заводил его. Он никогда не думал, что фруктовый аромат может оказаться настолько притягательным.

– Я очень даже доволен, что вы согласились у нас работать, – внезапно его охватил порыв доказать ей, что не все мужчины засранцы. Но вчера вечером, когда они в первый раз встретились, он вел себя как придурок, и наверняка у нее сложилось не самое лучшее мнение о нем. Ему это не давало покоя. – Мне правда жаль, что я так себя повел, когда вы принесли Серафима. Честное слово.

Ее губы приоткрылись, она глубоко вздохнула.

– Вы это уже говорили.

Кейд с трудом поборол желание опустить взгляд на ее губы и заглянул ей в глаза.

– Можно и повторить. Простите, – еще несколько мгновений он смотрел на нее. – Справитесь с работой?

Она удивленно моргнула.

– Да.

Один из уголков его рта дрогнул и изогнулся. Кейд знал, что эта его усмешка сводила женщин с ума, и поставил себе целью очаровать Эйвери. Сам не зная, для чего.

– В таком случае, не переживайте об этом.

* * *

В понедельник после двух часов работы на новом месте Эйвери уже не сомневалась, что на эту должность ее выбрало не иначе как само провидение. Слово «бардак» могло бы показаться слишком мягким, чтобы охарактеризовать полнейшее отсутствие хоть какой-то организованности в этом заведении.

В клинике использовали бумажные истории болезни, и храниться они могли в буквальном смысле где угодно. Некоторые – в кладовке. Другие – на стойке регистрации, еще часть – в кабинетах врачей. От всего этого у Эйвери просто закипал мозг. Рядом со смотровым кабинетом находился маленький чулан, но его вообще не использовали.

Закончив с оформлением документации о приеме на работу, она обратилась к Розе: