Щенки Земли

– Это поймет каждый дурак, только не мой братец. Нейлу такие задачки не по зубам. Он найдет труп и только перетрусит. Куда идти, он в жизни не додумается. С таким же успехом можешь предложить ему самостоятельно вывести теорему Пифагора. Бьюсь об заклад, что даже если ты вздумаешь ему доходчиво все объяснить, он и то, черт бы его побрал, тебе не поверит.

До Блоссом смутно доходил смысл их слов, она была как в тумане, ее начинал бить озноб, а напряжение последних дней понемногу отступало. Такое бывало с ней прежде, когда она бегала на озеро купаться в апреле: все тело колотила дрожь, но в то же время она никак не могла расслабиться. Нагим телом, натянутым, как струна, она неожиданно прижалась к Орвиллу, но так и не поняла, сама она подошла к нему, или это он к ней приблизился.

– Дорогая моя, мы вернемся! Обязательно вернемся – во что бы то ни стало! Единственная моя! Из темноты, как сирена, взвыл Нейл:

– Я все слышал!

Тяжело ступая, он направился к ним, Блоссом слышала, как он вышагивает, но в порыве отчаяния не прерывала поцелуя. Она судорожно вцепилась в Орвилла, пальцы буквально впились в его мускулистые, жилистые руки. Всем телом она подалась к нему, хотя он пытался вырваться из ее объятий. В этот момент другой человек одной рукой заткнул ей рот, а второй, обхватив за плечи, с силой рванул и грубо оттащил от Орвилла, но она, казалось, не заметила этого. Она все еще была охвачена безумным вакхическим экстазом, восторгом безрассудной любви.

– Ты, вероятно, опять ему делала искусственное дыхание? – ехидно осведомился Нейл. Кажется, он впервые сносно пошутил.

– Я с ним целовалась, – гордо отвечала Блоссом. – Я влюблена в него.

– Я тебе запрещаю его целовать! – заорал Нейл. – Я запрещаю влюбляться, запрещаю!

– Отпусти меня, слышишь! Но он лишь перехватил ее поудобнее, не выпуская из рук, и только крепче прижал к себе.

– Эй, ты – Джереми Орвилл! Сейчас ты у меня попляшешь. Я тебя с самого начала раскусил. Ты всех умудрился надуть, только не меня. Меня не проведешь. Я давно понял, куда ты метишь. И как ты на Блоссом поглядывал, я тоже давно заметил. Ну так черта с два ты ее получишь. Вот пулю в лоб ты схлопочешь, это точно, это как пить дать.

– Нейл, отпусти – мне больно.

– Послушай, Нейл, – веско сказал Бадди, в его голосе звучали интонации, с какими обращаются к напуганным животным, – эта девчонка – твоя сестра. А ты говоришь с ним так, точно он у тебя бабу отбил. Она же сестра тебе.

– Нет, не сестра,

– Какого черта? Что ты хочешь сказать?

– Хочу сказать, что плевать я на это хотел!

– Ты подонок, мразь!

– Эй, Орвилл, где же ты? Или тебя тут не было? Чего ж ты не идешь сюда, Орвилл? Я ить Блоссомто не отпущу. Тебе придется идти ее спасать. Але, Орвилл!

Он заломил Блоссом руки за спину и левой рукой, как наручниками, сцепил ее тонкие запястья. Стоило ей начать вырываться, как он, причиняя страшную боль, заводил ей руки еще выше или бил ее свободной правой рукой. Она как будто смирилась, тогда он бережно расстегнул кобуру, точно откинул крышку заветной шкатулки с драгоценностями, и любовно достал из нее свой «питон».

– Иди же, Орвилл, получай, чего тебе с меня причитается.

– Осторожно, – предупредил Бадди. – У него отцовский пистолет.

Против ожиданий, голос Бадди раздался значительно правее того места, где, по мнению Нейла, он стоял. Нейл подвинулся в сторону и весь подобрался, но по-настоящему он не беспокоился, ведь пистолет-то был у него, а не у них.

– Знаю, – ответил Орвилл.

Чуть левее. Клубень внутри длинный и узкий, слишком узкий, так что обойти его, стоящего посередине, ни с одной стороны им не удастся.

– И тебе, Бадди, тоже кой-чего достанется, ежели вздумаешь рыпаться. Только сунься, живо твои цыплячьи мозги вылетят, охнуть не успеешь, Я тут для такого дела топорик припас, – и он разразился омерзительным хохотом. – Слышь, ты! Смотри, как здорово: мозги цыплячьи… Бадди, цыпочка наша, а? Усек?

– Дурно пахнут твои шуточки, Нейл. Уж если тебе охота свою гордыню потешить, ты брось шутить, не роняй себя так.

– Отвали, Бадди, это до тебя не касается. Это до меня касается и до Орвилла. Вали, говорю, не то… не то башку тебе оттяпаю, и дело с концом.

– Ха! Чем это, скажи на милость? Зубищами своими передними, что ли?

– Бадди, – предостерег его Орвилл, – у него вполне может быть топор. Когда я сюда пришел, то принес его с собой. По счастью, никто не догадался спросить, зачем.

– Ну, отпусти же меня, Нейл. Отпусти, или я никогда больше не буду с тобой разговаривать. Если ты это все прекратишь, мы сможем спокойно, все вместе, пойти наверх и забыть о том, что ты тут вытворяешь, как будто ничего и не было.

– Нет, Блоссом, ты еще плохо соображаешь. А тебе грозит беда.

Он склонялся над нею все ниже и ниже и наконец коснулся губами ее плеча. Губы помедлили в нерешительности. Потом высунулся язык и начал слизывать фруктовую мякоть, покрывавшую ее тело. Она удержалась от крика.