Щепа и судьба (СИ)

Именно в конце лета ко мне совершенно нежданно нагрянули давние знакомые, которых почему-то вдруг заинтересовала моя отшельническая жизнь. Они, оказывается, тоже, видите ли, решили перебраться из города в деревню и вот приехали ознакомиться что к чему. Ответить с порога отказом, мол, мне не до них, не смог, и день оказался потрачен на пустые разговоры. Потом те самые мужички, выследившие и вернувшие в целости Лехиных телок, привезли из чувства благодарности, как они заявили, машину свежих березовых чурок, естественно, попросив взамен достойную компенсацию. Понимая, что отмазку на мою финансовую несостоятельность они вряд ли воспримут должным образом, подарил им старый магнитофон. Поморщились, но приняли дар, обещав заглянуть еще раз с дружеским визитом, как только я разбогатею. Чурки же требовалось срочно поколоть в преддверии скорой зимы, на что опять же было потрачено несколько дней. Потом мне ни с того ни с сего потребовалось зачем-то ехать в город, а по возвращении приводить в порядок раздрызганные от городского общения мысли и чувства.

Устав от житейских забот и собственной несостоятельности, разозлился донельзя и обругал себя в выражениях, близких к тем, что удалось запомнить из общения с Алексеем. Вроде даже помогло. Все дела и занятия отошли в сторону и спокойно смог усадить себя за машинку и даже напечатал первое предложение… как неожиданно в небе начали собираться тяжелые серые тучи, предвещая скорое начало грозы.

Есть в этом предгрозовом процессе определенные закономерности, происходящие, словно по написанному кем-то сценарию. Поначалу, как положено, исполнялась короткая прелюдия, а вслед за ней следовало само представление с участием всех действующих лиц. Начиналось исполнение грозовой симфонии… Первым по деревне пробегал слабый ветерок, собиравший на своем пути обрывки бумаги, клочья засохшей травы, гроздья колючих созревших плодов на репейнике, как бы расчищая незримой метлой сцену перед выходом главных героев. Зрители, в виде молодых березок, посаженных перед моим домом, начинали вздрагивать, взмахивать ветвистыми ручками с сердцевидными листьями-ладошками и тут же, опасаясь за свой девичий покров, стеснительно прижимали их к стволу, пытаясь прикрыть свою вынужденную наготу. В такт порывам ветра они торопливо наклоняли вершинки, отвешивая во все стороны поклоны, и неистово рукоплескали самим себе, касаясь листьями друг друга, а потом, вдруг застыв на мгновение и распрямив тонкие стволы, напряженно ждали продолжения представления.

Как только ветер убегал куда-то за околицу и там, не найдя обратной дороги на какое-то время терялся, появлялась стайка воздушных танцоров — стрижей или ласточек. Они устремлялись к пруду в центре деревни и, чуть не вспарывая его рябую еще не успевшую успокоиться от порывов ветра поверхность ножничками черных крылышек, отважно проносились в нескольких сантиметрах от водяных гребней, совершая головокружительные виражи и пируэты, словно пытались вызвать из глубины таящихся там водяных духов. И так же стремительно исчезали, чтоб как заправские актеры, вызванные на бис, возвратиться обратно и вновь проделать свои упражнения и, наконец, с первыми струйками дождя покинуть сцену.

В это же самое время на заборах, столбах или в ином открытом месте появлялись вечные спутники человека — галки и вороны, ко- торые, опасаясь быть застигнутыми врасплох, несмотря на все свое любопытство, старались находиться подальше от человеческого жилья. Повадками они походили на сторожей-обходчиков, зорко осматривающих вверенное им добро, постоянно прислушиваясь к каждому постороннему шороху, движению и готовые в любой момент поднять шум в случае появления опасности. В их напряженных позах и нежелании покидать выбранное для наблюдения место угадывалось желание дождаться конца бури, чтоб поживиться плодами принесенных ей разрушений, будь то перевернутое ведро с кормом для скотины или сброшенное с дерева гнездо с птенцами, а может быть, и что-то еще вполне пригодное в пищу.

После короткой паузы по небосклону проскальзывали небольшие тучки-разведчицы, обозревая предстоящее поле битвы между силами небесными и земными. Они недолго барражировали над холмом, где примостилась наша деревенька, и неслись с сообщениями куда-то дальше, где, видимо, и находился их главнокомандующий. Через какой-то срок чуть стороной проходила тяжелющая черная тучища, почти касаясь верхушек пытающихся вспороть ей брюхо елей-защитниц. Из нее иногда выскакивали вспышки очередей- молний, поддерживаемые мощными громовыми раскатами, способными напугать любое живое существо. И, завершив маневр, черное чудище уползало дальше, после чего наступала непродолжительная тишина.

За это время хозяйки должны были успеть снять подсохшее белье, укрыть на грядках хрупкие побеги, загнать под навес копошащихся подле завалинок кур, а потом еще наглухо закрыть ставни. И опытные путники спешили как можно быстрее найти поблизости любое укрытие, хорошо зная по опыту, какое светопреставление вскоре начнется.