Щёлоков

Хотелось бы мне или нет, но я вынужден буду обращаться к фигуре этого министра. В меньшей степени, конечно, как к политической фигуре… но в значительной, нет, пожалуй, в решающей степени как к руководителю МВД, поскольку в этом плане он, конечно, фигура неординарная. Пришел я в министерство желанным, а под конец все было сложнее. Министр гордился: во главе уголовного розыска страны стоит профессор, доктор, ученый, уже успевший зарекомендовать себя в этом качестве не только внутри страны, но и в мире, да еще практик! При каждом удобном случае он предоставлял мне трибуну, организовывал встречи с прессой и т. д. Я обязан, следуя истине, сказать, что он в первый период своего «правления» очень много сделал для улучшения материального положения сотрудников и поднятия престижа МВД. То, чего не могли сделать его предшественники, — сделал он. Могут сказать: что ж тут особенного, он же «выходил прямо на Брежнева». На это можно ответить: «выходили» на Брежнева многие, однако преимущественно для себя, Щёлоков же, не забывая себя, много сделал для министерства. И от этого никуда не денешься. В тот момент, о котором я сейчас говорю, именно эта сторона его деятельности не осталась не замеченной и людьми посторонними, и сотрудниками — последние ценили его за это. Он и по характеру был человек достаточно привлекательный. Доступный, в меру (для тех времен) открытый, идущий навстречу тем, кто не стоял на месте, мог что-то интересное и полезное предложить (это последнее нередко было и его слабостью: он как непрофессионал «клевал» на сомнительные идеи, выдвигавшиеся не столько специалистами, сколько карьеристами, познавшими эту его сильную слабость). Он не прочь был показать широту своей натуры и то, что круг его интересов выходит далеко за рамки деятельности министра. Поэтому вокруг него всегда были деятели искусства, культуры, актеры и актрисы, музыканты и композиторы, ученые и, конечно, писатели и кинематографисты. Достаточно сказать, например, забегая вперед, что когда Мстислав Ростропович переживал перед своей эмиграцией не лучшие времена, Щёлоков его поддерживал (морально, во всяком случае), а автомобиль М. Ростроповича, кажется, это был «мерседес», стоял на стоянке около входа в министерство на ул. Огарева, 6. (Не в таких ли его поступках истоки, мягко говоря, недружественных отношений с Ю. В. Андроповым? Впрочем, конечно, не только, ибо это было соперничество за влияние на «первое лицо», а также то, что Ю. В. Андропов имел сведения о пристрастии министра к «прихватизации», выражаясь современным языком.)

Руководя министерством, министр стремился, как он говорил, опереться на науку и высказывал весьма гуманистические идеи, говоря, например, о недопустимости применения строгих наказаний за малозначительные деяния. Он же, идя вслед за криминологами, утверждал, что преступность — социальное явление, что рост или снижение ее зависит от экономических, социальных и пр. отношений, что нельзя с милиции и других правоохранительных органов напрямую «спрашивать» за рост преступности или требовать ее снижения. Доклады его в этом плане были почти безупречны. На практике же он был далеко не всегда последователен. С точки зрения организации работы при нем было принято немало полезных решений. В первый период его «царствования» преимущественно. Поэтому те, кто ввел в период после его трагической смерти термин «щёлоковщина» (а среди них были и есть те же журналисты и писатели, которые ранее курили министру фимиам), вряд ли могут сказать, а что же такое «шёлоковщина»? Таковы были мои первые впечатления. Я и сейчас остаюсь верен им. Позднее я узнал и об изменчивом его характере, и о податливости чужим, часто недобрым влияниям, и о бесхребетности в семье — источнике многих его личных бед, и о слепоте по отношению к своему близкому окружению, часто злоупотреблявшему его доверием и даже творившему за его спиной черные дела, втягивая в них и его самого, вместо того, чтобы остановить его наклонности к «накоплению прекрасного», и о том, что сам он метался, терпя около себя чванливого, ничего толком не знающего протекциониста, «любимца женщин» Чурбанова…

Но при всём том одно его качество оставалось неизменным. Как бы его отношения с тем или иным человеком ни портились, он не позволял себе расправиться с ним, он всегда находил какую-то возможность, грубо говоря, не добивать человека до конца, прощая подчас немалые прегрешения.

Юрий Чурбанов (из книги «Мой тесть Леонид Брежнев». М., 2007)

Каким же министром был Николай Анисимович Щёлоков? Что это за человек? Каковы его положительные и отрицательные качества? Не так просто, наверное, будет разобраться, но я сразу скажу: и все-таки это был министр.