Щит

– Да, почитай, что все! Насчет других… Не знаю, подумать надо… Ну, если кто из моих малышей вырастет, могу и уступить в хорошие руки…

Девки мечтательно смотрели на широкоплечих «малышей», крутящих «солнышко» на подходящей ветке или изображавших ветряк тяжеленным мечом, и мысленно желали им скорейшего вырастания. Особенно после первого же праздника в «славянском стиле». Кстати, где пропадала сама Неждана во время плясок, мы не знали. В «казарме» не отсиживалась.

И что смешно получилось. У Бура две с половиной жены. И достаточно желающих пополнить ряды. Сестренка где-то пропадает по праздникам, молчит, как партизанка, и купается голышом на виду у половины столицы (впрочем, иначе здесь никто не купается). И между этими двумя вспыхивают чувства. Да какие! На вид и не скажешь, что взрослые люди с кучей трупов за спиной. Казалось, обоим лет по пятнадцать, если не меньше! «Первая любовь, школьные года», – как пела какая-то группа в дни молодости Серого. Пикировочки, стеснения, румянец, заливающий лица при случайных прикосновениях…

Нет, некоторое отличие было. Сходили не в кино, а на хазар. Преподнесли друг другу по паре степных головенок, отделенных от тела. Это вместо аттракционов в Парке имени Горького с вручением цветов и мороженого. А за проникновение в девичьи тайны не пощечина полагалась, а секир-башка. Но это же так, мелочи, недостойные внимания. Специфика десятого века. И профессиональная деформация влюбленных личностей.

Развивались отношения сумасшедшими темпами и одновременно стояли на месте. В общем, всем все было понятно. Кроме самих влюбленных, естественно. Чем кончится, тоже все понимали. И делали ставки исключительно на то, когда свадьба, заставит ли невеста жениха выгнать старых жен и кралю, ну и кто будет посаженым отцом: Вукомил, Игорь или Серый.

Между прочим, жениться просто. Развестись сложнее. Не приветствовалось. Кому нужно детей сиротами оставлять? И неважно, что второй родитель рядом живет и от родительских обязанностей не отлынивает, да и весь род за мальца горой встанет и в обиду не даст. Не принято здесь так. Да и смысла нет. Измена не запрещается, а жен несколько… Впрочем, не суть.

Вот поляница какая могла и выгнать кого. Ей по статусу положено. Раз мужей несколько, то отец у ребенка будет обязательно. А что не по крови… Так то еще неизвестно, кто по крови. А по уму подлинный не тот, кто сунул, кончил, высунул, а тот, кто воспитывал и на себе тянул. Про природного в таком случае и вспоминать никто не будет. Что холопа вспоминать…

Да, чуть не забыл. Мы считали холопов некой разновидностью рабов. Так утверждали историки в нашем мире. Возможно, именно так и стало бы позже. Но здесь и сейчас происходило совсем иначе.

Рабство славяне ненавидели. И ненавидели тех, кто делает людей рабами. А институт рабства был вне их понимания. Ни один купец, ехавший на Русь, не брал с собой рабов. Отберут и освободят. А самого укоротят на голову. Подобное отношение было не только у вятичей. Позже пришлось убедиться, что так было на всех славянских землях. Аскольд и Дир заплатили головами не за отказ подчиняться Рюрику. И не за одно лишь принятие христианства. За попытку ввести рабство зарезали, за желание иметь рабов. На них ополчились все, и в первую очередь поляне и сивера, которыми правили отступники. Олег Вещий стал исполнителем общей воли. Карающей рукой Велеса.

А холопами называли людей, неспособных самостоятельно разбираться с возникающими проблемами. Нуждающихся в постоянном или регулярном руководстве и опеке. Например, детей. Они все были холопами, хлопчиками. Хоть ты восемь раз княжий сын, а все равно для окружающих в первую очередь – хлопчик. А когда ребенок вырастал, он становился отроком. И лишь проявив себя – мужем.

Бывали и исключения. И совсем запутанные случаи. Серьезно раненные или изувеченные воины и охотники становились холопами, но продолжали оставаться в своем статусе. С одной стороны, кто-то должен о них заботиться. С другой – серьезные, уважаемые люди, которых стоит послушать. А бывало, что калека находил себе такое занятие, что ни о каком холопстве и речи не шло. Аналогично и со стариками.

Впрочем, никто особо не заморачивался, насколько тот или иной человек холоп. Где граница между хлопцем и отроком? С какого момента ребенок становится взрослым? Обряды инициации воина с зубодробительными и костеломательными испытаниями уже давно умерли, и точно определить время взросления невозможно. Здесь примерно так же.

Женского рода это понятие не имело. Девка, женщина по определению нуждается в опеке или защите. А ежели иначе – то она поляница. И никакого отрицательного смысла слово «холоп» не несло.

Вспоминается книжка, прочитанная еще в «Дубраве». Подкинули нам ее специально для обсуждения. Там какой-то менеджер, попав в прошлое, строил не то коммунизм, не то первобытно-общинный строй с человеческим лицом. Обсуждали не это, думали, кем бы он стал на самом деле. Здесь прикинули мгновенно. Холопом стал бы. До тех пор, пока не научился чему-нибудь полезному. А вот потом, как себя показал бы.