Щит героя

- Сильному надо и опиливать и сверлить пакеты, а второму - остальное. Тогда пойдет, - наморщив нос, сказал Юсупов. - А заработок делить так: первому три, второму две доли. Обоим выгодно и справедливо.

- Пожалуй, - будто бы раздумывая, согласился Грачев. - Мне нравится твое предложение. Кого в напарники возьмешь?

Юсупов внимательно поглядел на мастера. Помолчал. В его непутевой голове происходила какая-то скрытая работа мысли - даже морщинки на лбу проступили. Ответил не сразу:

- Кого назначите, Анатолий Михайлович, я согласный.

- Спасибо, Миша. Предложи Шимонину. Надо...

- Хорошо, Анатолий Михайлович, я понимаю.

- Я уверен. Он будет стараться, - сказал Грачев.

- Факт, будет. И все-таки заработает...

- Ну и хорошо. А деньги у тебя есть?

- Два рубля, - с готовностью ответил Юсупов. - А сколько надо? Больше? Достану...

- Домой через Курский едешь?

- Через Курский.

- Там цветы должны продавать, Миша... Купи.

- Чего?

- Цветы купи.

- На кой?

- Матери отвези.

- Не знаете вы моей матери...

- У тебя сегодня праздник, Миша. Заработал хорошо. Отвези.

- А чего сказать?

- Ничего. Отдай просто так.

- Да она смеяться будет, Анатолий Михайлович.

- Не будет. Лично я не видел еще ни одной женщины на свете, которой неприятно было получить в подарок цветы. Поверь мне.

Совещание, как обычно, началось точно в назначенное время, в этом Балыков был строг и никаких, даже пятиминутных задержек не допускал.

Выслушали короткое сообщение заведующего учебной частью об успеваемости в теоретических дисциплинах и плане подготовки к предстоящим экзаменам.

Перешли к следующему вопросу.

Николай Михайлович прочитал заявление одного из родителей. Отец пространно, в весьма приподнятых выражениях высказывал свое неудовольствие молодым мастером, "который в ряде отдельных случаев позволяет себе предъявлять требования, не соответствующие возрасту, общей подготовке, а также моральному состоянию моего сына Борискина Валентина, который при прежнем мастере числился в передовых рядах как по практике, так и в еще большей степени по теории, а теперь скатился значительно вниз.

Хочу обратить внимание педагогического совета училища на молодой возраст мастера Андреади Григория Константиновича, его вспыльчивый характер и отсутствие педагогического такта, выразившееся и в том, что товарищ Андреади отказался дать мне объяснения по вышеуказанному вопросу, когда я предложил ему это...".

Заявление было длинным, склочным и не стоило того, чтобы, отнимая время у мастеров и преподавателей, читать его до конца. Но Балыков все-таки дочитал до самой последней точки и спросил:

- Какие будут мнения, товарищи?

- А почему не пришел на совещание этот Борискин, если он так обижен на Андреади? - спросил старый мастер Коновницын.

- Мы приглашали товарища Борискина, но он сказал, что сегодня не сумеет прибыть на совещание, - объяснил Николай Михайлович, - однако я думаю, что от того, присутствует товарищ Борискин или нет, существо вопроса не меняется.

- По-моему, этот вопрос вообще никакого существа не имеет. Андреади молодой - верно, и ни по нашему решению, ни по желанию Борискина старше не сделается, - сказал Коновницын.

- Этого папашу нам бы вызвать следовало, только не для того, чтобы его указания выслушивать! - сказала преподавательница физики. - Пусть бы он узнал, какое наказание Валентин Борискин, а не ученик.

- Не дальше как вчера Борискин сбежал с моих занятий, - подал реплику физрук.

- Минутку, товарищи! - призвал к порядку Балыков. - Что представляет собой Валентин Борискин, мы знаем. Но речь сейчас не о нем. Поступило заявление, верное или нет - другое дело, наша обязанность ответить по существу. Я бы попросил Григория Константиновича в двух словах обрисовать положение. Пожалуйста.

Встал черноволосый, подтянутый парень, меньше всего походивший на преподавателя, и четко, по-военному, заговорил:

- Докладываю суть: Валентин Борискин отказался участвовать в уборке мастерской. Сообщил, что у него грыжа и поднимать тяжести запретил врач. Имея некоторое представление о Борискине, я приказал принести медицинскую справку с указанием, какие работы он производить может и какие не может. Справки Борискин не представил, и я отстранил его от занятий, полагая, что в мастерских работа физическая...

- Кому вы сообщили о своем решении? - спросил Балыков.

- Никому не сообщал.

- Почему?

- Разве я обязан каждую чепуху докладывать старшему мастеру?

- Продолжайте.

- Несколько позже позвонил отец Борискина и стал мне читать мораль. Я сказал: если интересуетесь успехами сына, потрудитесь зайти в училище, и я вас проинформирую. Все.

- Что вам ответил Борискин?

- Мне не хочется, Николай Михайлович, повторять его слов...

- Но это важно...

- Слова были оскорбительные, их смысл сводился к тому, что я щенок и не смею давать указаний старшему товарищу.

- И тут, Григорий Константинович, вы, надо думать, не остались в долгу? Высказались, как умеете высказываться?