Щит и меч. Книга первая

Вайс остановил машину, снял запасное колесо, спустил воздух, поманил парня и, подавая ему насос, показал знаком, что он ему приказывает накачать скат. Парень послушался.

Подошел патруль. Вайс показал свои документы.

Патрульный спросил, кивая на парня:

– А этот с тобой?

Вайс, уклоняясь от прямого ответа, сказал неопределенно:

– Полковник вызвал машину, а мы вот опаздываем.

Патруль ушел.

Кончив накачивать воздух в камеру, парень вопросительно поглядел на Вайса, спросил по-немецки:

– Я могу уходить?

– Может, подвезти за твой труд?

Юноша заколебался, потом, решившись будто на что-то отчаянное, уселся рядом с Вайсом.

Долго ехали молча.

Наконец юноша не выдержал, спросил:

– Ты почему меня выручил?

– Это ты меня выручил, – сказал Иоганн, – накачал колесо.

– Странный немец.

– Чем?

– Да вот выручил, – упрямо повторил парень, – и везешь. Я же поляк.

– Вижу.

– Ты что, хороший немец?

– Что значит «хороший»?

– А вот из таких. – Парень поднял руку со сжатым кулаком.

Вайс пожал плечами.

– Рот фронт! Не знаешь?

– Нет, – сказал Вайс.

– Так какого же черта ты меня выручил? – рассердился поляк.

– А где это ты видел таких немцев?

Лицо парня снова побелело.

– А ты, выходит, из гестаповцев, да? Притворялся, да? Поймал, да? – И поспешно сунул руку в правый карман.

Вайс не оборачиваясь посоветовал:

– Не горячись. Посчитай до десяти и подумай.

Дальше ехали снова молча.

– Я здесь сойду, – сказал парень. Открыл дверцу и вылез спиной к выходу.

Вайс наклонился.

– А деньги?

– Какие? – удивился парень.

– За проезд.

Парень вынул измятые злотые, сказал:

– Здесь на пачку сигарет тебе не хватит.

– Все равно давай, – строго сказал Вайс. Пряча деньги, сказал усмехаясь: – А ты думал, немец тебя даром повезет?

Развернул машину. Мелькнуло растерянное, удивленное лицо парня. Он робко помахал рукой. Вайс не ответил.

И хотя Иоганн здорово это придумал, взяв с парня деньги за проезд, все равно выручать его – это была вольность, на которую он не имел права.

«Плохо, товарищ Белов, – мысленно сказал себе Иоганн. Но тут же невольно подумал: – А ловко это получилось с камерой. Все немецкие шоферы так делают: заставляют любого польского прохожего качать ручку насоса. Вот и я заставил тоже…»

Но когда через несколько дней на улице пьяный немецкий солдат бил по щекам какую-то накрашенную женщину и та бросилась к Вайсу, умоляя защитить, Иоганн молча отстранил ее и прошел мимо. Вайс прошел мимо так равнодушно, будто это все происходило в потустороннем мире. После случая с парнем он еще долго относился к себе критически, «прорабатывал» себя. Он понимал: приметы советского человека, его нравственные особенности здесь столь же опасны и вредны, как жалость для хирурга. И он равнодушно прошел мимо избиваемой женщины, твердо зная, что его долг выше этих чувств.

Несколько дней Иоганн возил местного немца, фермера Клюге – члена фрейкора «пятой колонны» в Польше, функционеры которой совершали диверсии накануне гитлеровского вторжения, а потом выполняли роль гестаповских подручных.

Тяжеловесный, коротконогий, с мясистым лицом, страдающий одышкой, Клюге, узнав, что Вайс из Прибалтики, сказал с упреком:

– Таких парней следовало там держать до поры до времени, чтобы вы потом по нашему опыту устроили там хорошенькую поросячью резню.

Вайс спросил:

– Вы считаете, у нас была бы такая возможность?

– Я думаю, так.

– Зачем же мы тогда оттуда уехали?

– Вот именно – зачем? – угрюмо сказал Клюге. И вдруг, ухмыльнувшись, утешил: – Ничего, парень, все впереди.

У Клюге на ферме работало несколько десятков военнопленных поляков и французов, но он взял подряд на доставку щебня для дорожного строительства и всех пленных загнал в каменоломню и в качестве надсмотрщиков приставил к ним сына и зятя. Теперь Клюге хлопотал о новых военнопленных для фермы, уверяя, что все его прежние поумирали от дизентерии.

Вайс спросил:

– А что вы будете делать зимой с таким количеством военнопленных?

Клюге сказал:

– Главным конкурентом человека в потреблении основных пищевых продуктов является свинья. А у меня одних производителей больше десятка, и четыре из них медалисты. – Спросил: – Понял?

– Нет, – сказал Иоганн.

– Ну так понимай, что моим подопечным не выдержать такой конкуренции. Будет падеж – и все.

– Свиней?

– Ладно, не притворяйся, – усмехнулся Клюге и деловито добавил: – Другие получше устраиваются, у кого хозяйство ближе к лагерям. На работу их к ним гоняют, а кормежка в лагере. Будешь хозяином, сынок, учись. – Добавил, помолчав: – В Первую мировую у моего отца русские пленные работали. Тощие, сухие, но жилистые – опасаться их приходилось, – у отца ухо один лопатой так и срубил.

– Одно только ухо? – спросил Вайс.

– Одно.

– Значит, промахнулся, – сказал Вайс.

– Правильно, – сказал Клюге. – Промахнулся. – Задумался, произнес, поеживаясь: – Если русские у меня будут, – без пистолета даже к лежачему подходить нельзя. Может за ногу схватить. Это я знаю.

– Вы что же, и на русских пленных рассчитываете?

– Раз война – значит и пленные.

– А будет?

Клюге пожал плечами и в свою очередь спросил:

– А почему, по-твоему, столько в генерал-губернаторстве новых войск?..