Щит и Меч нашей Родины

Рассуждения о психике как свойстве высокоорганизованной материи, являющейся особой формой отражения субъектом объективной реальности, могут завести далеко. Вопрос о том, можно ли психике (тем более композитной) поручать руководство войной, оставим, пожалуй, открытым для дальнейших обсуждений.

Будем ближе к штабным реалиям. Мольтке (его в наших источниках обычно именуют не Хельмут, а Гельмут) действительно создал из прусского генерального штаба практически идеальный для своего времени орган оперативного управления войсками и силами. Однако говорить о том, что даже такому штабу можно поручать руководство войной – ошибка идеологического плана. Это – непонимание сути руководства военными действиями, связи стратегии и политики, волнующая военная ересь.

Да и сам Гельмут фон Мольтке в своих сочинениях об этом вопросе говорил следующим образом: «…Руководить операциями может только единая воля; под влиянием различных и хотя бы даже полезных советов она всегда утратит свою ясность и определенность, и руководимый ею главнокомандующий будет действовать неуверенно». Куда уж яснее.

И советский (российский) Генштаб – это в первую очередь рабочий орган Ставки Верховного главнокомандования (и Верховного главнокомандующего). Никак не может (и не должен) Генеральный штаб обладать чертами личности. От него это не требуется. Да и сам Сергей Переслегин это подтверждает (опровергая собственный пассаж о «композитной психике») – не помог же хорошо подготовленный германский генштаб племяннику Мольтке-старшего в 1914 году. Ибо права старая истина нет полководца – нет и результата.

Страсть к новой терминологии

И вновь обратимся к главе 6 «Самоучителя…». Приведем хотя бы несколько цитат.

Вот, в частности, хотя бы:

«…Поскольку война (и соответственно, операция) есть антагонистический конфликт, обычной является ситуация, когда стороны имеют нетождественные оперативные планы, то есть стремятся преобразовать одну и ту же исходную позицию в различные конечные. В формальном векторном пространстве позиции можно ввести расстояние между позициями и определить оперативное напряжение как разность векторов конечных позиций в представлении сторон, отнесенная к длине вектора исходной позиции».

Обратим внимание – автор вводит (помимо всего прочего) новый термин – «оперативное напряжение». Оперативного напряжения как разности векторов в современном оперативном искусстве нет. Есть понятие «боевое напряжение» – скажем, количество боевых вылетов в ВВС в сутки. Есть показатели операции (глубина, ширина полосы, продолжительность, средний темп наступления).

Почти сразу же после этого в следующих строках этой главы появляется еще один термин – «обоюдное темповое наступление». При такой скорости обновления терминологической базы нет ясного ответа на вопрос, что же делать с уже давным-давно сложившейся терминологией.

И наконец, война векторами не описывается. Придется в этом месте процитировать классика русской военной мысли: «…этой ересью была сильно заражена русская военная литература. В лучшем случае, на войну смотрели если не как на науку в строгом смысле слова, то все-таки на дело, требующее, главным образом, ума и знаний, а не искусства и воли», – считал генерал Василий Флуг.

Читаем дальше.

«С формальной точки зрения война может быть рассмотрена как конечная последовательность операций. В рамках теории систем операция есть гомеоморфное подмножество войны, так что в первом приближении законы, описывающие войну и отдельную операцию, сходны. Данный гомеоморфизм приводит к известной повторяемости событий войны во времени, пространстве, на разных иерархических уровнях».

Помимо достаточно спорного смысла сказанного, в этом абзаце Сергеем Переслегиным вводится совершенно новое понятие операции. И говорится о каких-то законах, ее описывающих.