Щит императора

Когда собрат остановился, вокруг него сгрудилась стая в полтора десятка таких же белоснежных зверей, которые посматривали на меня с нескрываемым подозрением. Но когда я спрыгнул, а вожак подтолкнул меня носом в спину, волки послушно расступились. Каждый настойчиво нюхал воздух, пытаясь понять, что же во мне не так. Самые смелые забегали то справа, то слева, тщетно пытаясь заглянуть мне в глаза. Самые умные озадаченно ворчали. Я же тем временем добрался до большой, глубокой, примерно на треть засыпанной снегом ямы и тихо ругнулся, увидев, как внизу неловко ковыляет на трех лапах измазанный в земле волчонок, время от времени издавая жалобный визг.

Честное слово, не знаю, каким чудом он умудрился соскользнуть вниз, не напоровшись ни на один из воткнутых в землю заточенных кольев и отделавшись лишь сломанной лапой, но руки тем, кто вырыл здесь эту гадость, я бы точно пообрывал. Нерт уверял, что северяне уважают волчье племя. Охота на волков в Сории законом не запрещена, однако их убийство не поощрялось. Причем не поощрялось до такой степени, что обычные охотники даже в плохой год не опускались до браконьерства. Тем не менее в стаде, как водится, не без паршивой овцы, поэтому даже среди сорийцев встречались те, кому белоснежная волчья шкура была нужна лишь для украшения.

Почувствовав на шее горячее дыхание, я обернулся, на миг встретившись взглядом с вожаком. Прикинул размеры ямы. Затем оглядел тревожно повизгивающих собратьев. Наконец присмотрел валяющуюся неподалеку длинную жердь, которую горе-охотники заготовили, но так и не использовали. Вырыл ее из-под снега, обрубил ножом до нужной длины. После чего аккуратно опустил один конец в яму, так же аккуратно по нему слез. Бесстрашно подхватил раненого щенка на руки, дунул ему в нос, чтобы не кусался. А когда звереныш удивленно замер, я схватился свободной рукой за палку и бросил вожаку:

— А вот теперь тащи.

Волки и на Земле — умные звери, а волки на Тальраме — это сплоченный и древний народ, который знает, помнит и почитает принятые в стае законы. Поэтому, когда вожак вытащил меня из ямы, никто больше не оскалил зубы. Не попытался отбить дрожащего от холода волчонка. Лишь одна волчица, которая, скорее всего, приходилась ему матерью, благодарно лизнула меня в щеку и начала приводить в порядок свое повизгивающее чадо. Тогда как остальные успокоенно разошлись, оставив мне самому решать, как быть со спасенным родичем.

Поставить его на землю я не рискнул — со сломанной лапой звереныш далеко не уйдет, да и кость, скорее всего, срастется неправильно. Он наверняка останется хромым, не сможет охотиться и будет остаток жизни являться обузой для быстро перемещающейся стаи. Вожак это, кажется, тоже понимал, поэтому вскоре самоустранился. И лишь обеспокоенная мать продолжала сопеть мне в ладони, с любовью вылизывая непутевого сына, который за несколько часов в яме так настрадался, что вскоре уткнулся носом мне в шею и уснул прямо на руках.

Был он, прямо скажем, немаленьким и весил килограммов шесть-семь навскидку, но по сравнению со взрослыми волками казался совсем уж крохой. Быть может, месяц от роду, в лучшем случае два. Но куда его деть, я все еще не представлял. И когда второй волк дотащил наконец до нас волокушу, я так и стоял посреди истоптанной поляны, мысленно прикидывая, смогу ли сделать для мелкого лубки и уговорить его хотя бы неделю посидеть на одном месте.

— Вуф-ф, — выдохнул молодой собрат, выплюнув изжеванную веревку, а затем подошел и, обнюхав волчонка, удовлетворенно рыкнул.

— «Поможешь?» — снова обратил на меня умный взгляд вожак.

Я на мгновение растерялся.

— Прости, лечить я не умею. Правда, если мы спасем его, — я кинул беспокойный взгляд на Карриана, — то он найдет вам мага. И малыш уже через пару дней сможет бегать как раньше.

Вожак окинул императора задумчивым взглядом. Молодой собрат тем временем отступил в сторону, попеременно поглядывая то на него, то на мать, то на меня. Затем неуверенно подал голос. Подбежал к волокуше, вильнул хвостом, снова отбежал в сторону. Наконец нетерпеливо подпрыгнул и заскулил, словно очень хотел, но не мог что-то сказать.

— Так это и твой брат тоже, — догадался я, когда волчонок на моих руках сонно завозился. — А ты у нас, получается, маленький принц?

— «Забирай», — вдруг коротко рыкнул вожак, требовательно на меня уставившись.

Я опешил.

— Куда я его возьму? Оглянись, брат. Мне к людям надо!

— «Забирай, — непреклонно распорядился зверь. После чего повелительно рыкнул, брат спасенного малыша радостно взвизгнул, с готовностью подхватил измочаленную веревку, а вожак опустился на снег и подставил спину. — Мы найдем твою стаю».

Волки остановились только ближе к ночи, умудрившись за остаток дня отмахать больше двух с половиной десятков рисаннов. И то лишь потому, что на большей скорости волокуша могла попросту развалиться. Честное слово, к этому времени я окончательно перестал ощущать ноги и зад, сполна прочувствовал, что такое радикулит, вконец оголодал. И с немалым трудом сполз за землю, когда вожак все-таки остановился.