Щит императора

После этого за стеной случилось новое волнение. Там что-то грохнуло, загремело, кто-то опять крикнул, но вроде бы не мне. Затем ворота скрипнули и медленно поползли в стороны, открывая вид на широкую улицу. А оттуда один за другим стали выходить бородатые, плечистые, одетые в грубо выделанные шубы и дубленки, весьма угрожающего вида мужики. При этом у каждого в руке был или топор, или лук, или арбалет. Но таращились они не на меня. И даже волчонок на моих руках не вызывал у них больше особого удивления. Нет, все они как один вдруг уставились куда-то мне за спину. И обернувшись, я с удивлением увидел, как на холме медленно и величественно появилась волчья стая. Огромные, белоснежные, невыразимо прекрасные звери, при виде которых мужики вдруг почтительно поклонились, а я не смог удержаться от улыбки.

— «Спасибо, брат!» — с чувством подумал я, провожая глазами удаляющихся собратьев.

— «Доброй охоты», — с достоинством отозвался вожак, и только после этого стая окончательно скрылась из виду.

— Доброй, — пожелал ему в ответ я, после чего обернулся, еще раз внимательно оглядел комитет по встрече дорогих гостей и неловко кашлянул. — Ну, здравствуйте, что ли…

— Империя? — жутковато коверкая имперский, спросил один из местных жителей.

Я кивнул.

— Заходи, — буркнул тот же мужик. — Хозяева леса за злого человека просить не станут.

— Со мной раненый, — счел нужным сообщить я.

— Кто такой?

— Брат мой, — не моргнув глазом соврал я. — Упал со скалы. Ногу сломал. Да и волчонок у меня травмированный. Если у вас есть маг…

И без того мохнатые брови мужика сошлись на переносице, придав ему совсем уж злобный вид.

— Нету здесь магов, — снова буркнул он, отворачиваясь. — В соседней деревне шаман есть. Но имперских здесь не любят. Так что веди себя тихо.

Я снова понятливо кивнул, уже примерно представляя, куда именно нас занесло. Вот ведь Рам шутница… Буквально вчера я слышал о здешних дикарях, и на тебе — угораздило же попасть в гости к горным жителям, которые уже несколько столетий сопротивлялись имперской экспансии. Причем, судя по тому, что я видел, делали они это вполне успешно. И как потом прикажете отсюда выбираться? Без лекаря Карриан быстро на ноги не встанет.

«Упаси Тал, еще стопу придется ампутировать! — подумал я, снова берясь за ремень волокуши. — А что за это время случится в империи? Быстро там за власть передерутся или же герцог эль Соар сумеет приструнить самых наглых?»

Следуя за тем же лохматым мужиком, который, похоже, единственный знал имперский, я напряженно размышлял о будущем, но магическая печать, как ни странно, молчала. Даже когда меня посетила мысль, что в отсутствие Карриана, если его не удастся быстро вернуть в Орн, империя может и вовсе развалиться. Что тогда будет со мной? А с ним?

— Пф! — словно услышав мои мысли, фыркнул щенок, а мужик, добравшись до последнего дома в деревне, распахнул скрипящую калитку.

— Жить тут будете. Еду сейчас принесут. Укрыться чем тоже найдем. Дров сам наколешь. За ворота не выходи. А буде кто чужой зайдет, веди себя тихо. И брату своему скажи. Ясно?

— Ясно, — покорно ответил я, затаскивая волокушу во двор. Чистить его, само собой, никто не чистил — дом явно был старым и нежилым, поэтому до крыльца я добрался с немалым трудом. Поднявшись на три заваленных снегом обледеневших ступеньки, с еще большим трудом отворил заклинившую, отчаянно сопротивляющуюся дверь. Со вздохом оглядел заваленные хламом сени. Зашел внутрь. Еще раз вздохнул, обнаружив внутри всего две комнаты и большую, давно не топленную печь, служившую одновременно и спальным местом, и местом для приготовления пищи, и частью перегородки между комнатами. Нашел во второй комнате такую же старую, рассохшуюся, но еще крепкую кровать. Упарился, пока затаскивал внутрь Карриана. Наконец кое-как его устроил, пока на полу, прямо на волокуше, надеясь, что без одеял нас в этой холодрыге не оставят. Наскоро осмотрел его раны. Напоил последними каплями магии, которые смог наскрести в опустевших закромах. Сходил во двор, наколол дров, благо поленница оказалась не пустой, а топор нашелся в сенях. Затопил печь, поставил греться воду в большом жестяном тазу. Затем снес в угол наши пожитки и устало присел на единственный нашедшийся в доме кривой табурет.

— Эй, имперец! — неожиданно раздалось с улицы. — Спустись, забери вещи! И там тебе еще трав передали… для брата.