Щит императора

— Духи леса мудры, — подтвердил мою догадку бородач. — Отдыхай. Спину твою надо обработать, иначе долго болеть будет. Мазь Зайтра сделает сегодня к вечеру. Я принесу. И мясо для ашши тоже будет. Ему нужно много есть. Как и тебе.

— Спасибо, — совершенно искренне поблагодарил я. — Меня, кстати, Маром зовут.

— Жеяр, — кивнул мужик и, набросив на плечи шубу, ушел, оставив меня наедине с нетерпеливо ерзающим и начавшим недовольно повизгивать волчонком. Какое-то время я стоял, пытаясь сообразить, что ему надо, потом все же опустил малыша на пол. Но только увидев, как он неловко поковылял к двери, все-таки дотумкал, что к чему, по-быстрому вынес его во двор и, посадив в снег, повинился:

— Прости, не догадался. Сам до ветру сходил, а о тебе забыл.

Мелкий пренебрежительно фыркнул и юркнул за большущий сугроб, надолго за ним пропав. А когда вернулся, я снова унес его в дом, пристроил в ногах у Карриана и попросил:

— Побудь пока с ним. Ему сейчас силы нужнее.

Малыш не стал возражать и свернулся клубком на одеяле, неловко отставив больную лапу. Я, посмотрев на нее, решил все же смастерить лубки и для мелкого. Но для начала надо было сварить отвары и закончить с шиной для императора, чем я и решил заняться.

Часа через два, когда один отвар остыл, второй приобрел приемлемую температуру, а на приспособленных под лубки досках появилась тугая обмотка из чистых тряпиц, я зашел в комнату, чтобы сделать перевязку и напоить повелителя, и неожиданно обнаружил, что там кое-что изменилось. В частности, мелкому, похоже, надоело безучастно лежать и греть ноги его величества, поэтому звереныш нахально забрался на Карриана, плюхнулся на него всем телом и теперь увлеченно вылизывал ему нос. При этом пушистый хвост азартно ходил из стороны в сторону. Сам мелкий то и дело радостно повизгивал, сопел, ерзая пузом и извиваясь всем телом. А из-под него раздавались такие подозрительные звуки, что я едва не решил — император задыхается.

Ахнув, я выронил обе шины, подскочил к кровати и рывком стащил с повелителя наглого зверя. Прижал недовольно рыкнувшего малыша к груди. Шлепнул его по попе, чтобы не брыкался. А потом увидел раскрасневшееся лицо его величества, наткнулся на его раздраженный взгляд и облегченно выдохнул:

— Хвала Рам! Живой!

— Мар? — просипел повелитель, уставившись на меня, как на выходца с того света. — Какого драхта тут происходит?

— Простите, ваше величество, не уследил… Ах ты ж, мелочь пузатая! — Я охнул, когда звереныш с досадой куснул меня за ухо. Но все же внял голосу разума, отпустил настойчиво рвущегося к императору зверя. Позволил ему улечься на грудь его истощенному величеству и, пока Карриан растерянно моргал, поспешил добавить: — С возвращением, сир. Вам еще нежелательно двигаться, магия на нуле, поэтому вы лежите… Лежите, я сказал! Так вот, пока вы будете восстанавливаться, я вас перевяжу, напою травяным отваром, посмотрю вашу ногу, а заодно расскажу, как мы с вами докатились до жизни такой…

Когда я замолчал, отвар в чаше полностью закончился, мои ножны вернулись на положенное место, а вместо них на правой ноге императора красовались самодельные, но гораздо более удобные лубки, которые я старательно зафиксировал разорванными на ленты тряпицами. Рану на голове тоже промыл и перевязал, попутно убедившись, что его величество и впрямь словил нехилое сотрясение. Сидеть самостоятельно он не мог, от малейшего движения его безмерно мутило, однако зрение, слух, способности анализировать информацию никуда не делись. Поэтому с каждой минутой Карриан все больше мрачнел и со все большим неудовольствием смотрел на белоснежного зверя, который то и дело норовил обслюнявить ему подбородок.

Само собой, всей правды о волках я ему не сказал, сообщив лишь, что нашел малыша в лесу. Император в это, кажется, не поверил, но сейчас его меньше всего волновали такие мелочи.

— Я должен вернуться в Орн, — процедил он, когда я наконец замолчал.

— Само собой, сир. Но пока мы, к сожалению, не в состоянии это сделать.

— Что с моим порталом?

Я со вздохом достал кулек, куда положил грязный мундир и найденные в карманах его величества побрякушки. За исключением разве что обручального кольца на левой руке, но его я, как ни старался, содрать не смог, а заодно убедился в правоте Тизара — похоже, колечко и впрямь неснимаемое, поэтому свалится с Карриана лишь после его или же моей смерти. Фигово, да?

Выудив из куля приметный кулон на золотой цепочке, я передал его императору. А тот, убедившись, что ни капли магии там не осталось, нахмурился еще больше.

— Сколько он уже находится в таком состоянии?

— Больше суток.

— Что с остальными артефактами?

— Я их не видел, ваше величество. Скорее всего, вас перебросило сюда без них. Кинжалы я снял — они бросались в глаза. А церемониальный меч не стал с собой забирать — он слишком тяжелый, да и в бою совершенно бесполезен.

— Что с моей аурой? — наконец задал самый неприятный вопрос его величество.

Я отвел глаза.

— Она совсем тусклая. Боюсь, на какое-то время вы утратили способности к магии.