Щит Времени

Мужчина взял нож. Резкие черты лица Красного Волка разгладились. Он был похож на ребенка, получающего подарки в рождественское утро. Молчание сковало собравшихся, а потом толпа издала выдох, громкий, как порыв бури, и тяжелый, как удар прибоя. Красный Волк прикинул вес ножа, ловко удерживая его на ладони. Он наклонился и поднял с пола палку. Первая попытка разрубить ее не удалась. Кремень и обсидиан затачивались не хуже любого металла, но из-за хрупкости они не брали задубевшую древесину, и ими невозможно было строгать. Острота, рукоятка ножа были непривычны Красному Волку. Но он быстро приноровился к новому приспособлению.

– Он оживает в моих руках! – восхищенно прошептал Красный Волк.

– Нож умеет делать много вещей, – сказала Тамберли. – Я покажу, как пользоваться им и как заботиться о лезвии.

Когда камень затупляется, его надо обтесывать заново, пока он совсем не истончится. Заточка стали – это искусство, но она чувствовала, что Красный Волк овладеет им.

– Вы получите нож, если исполните мое желание, о люди!

Красный Волк огляделся по сторонам.

– Есть ли на то наша воля? – звучно спросил он. – Я принимаю нож от имени всех нас, а нашим ответным даром будет прощение дани, которую не доставил Арюк из рода Полевых Мышей.

Рой голосов зажужжал между тенями. Пронзительный голос Ответствующего оборвал их:

– Нет, этого нельзя делать!

«Черт! Я-то думала, что дело будет простой формальностью. Что беспокоит этого негодяя?»

Жужжание переросло в негромкий гул и замерло. Глаза сверкали. Красный Волк не сводил тяжелого взгляда с шамана.

– Мы видели, что умеет Блестящий Камень, – медленно произнес Красный Волк. – И ты видел. Разве он не стоит нескольких вязанок дров, связок рыбы и шкурок зайца?

Морщинистое лицо шамана скривилось.

– Почему высокие бледнокожие чужеземцы благоволят народу Полевых Мышей? Какие у них общие тайны?

Гнев закипел в Тамберли.

– Все знают, что я жила среди них, до того как вы ступили на эту землю, – резко бросила Ванда. – Они мои друзья. Разве вы не защищаете своих друзей, Облачные Люди?

– А нам вы друзья? – взвизгнул Ответствующий.

– Если вы позволите мне стать вашим другом.

Красный Волк опустил руку между Вандой и шаманом.

– Хватит, – сказал он. – Неужели мы будем браниться из-за жалких подношений, которые единственный раз не принесла нам какая-то семья? Мы же не чайки над трупом зверя. Ты боишься народа Полевых Мышей, Ответствующий?

«Молодец!» Тамберли воспряла духом. Шаману оставалось только бросить свирепый взгляд и ответить угрюмо:

– Мы не ведаем, какое колдовство подвластно им, мы не знаем их коварных уловок.

Она вспомнила, как Мэнс Эверард однажды заметил, что первобытные частенько наделяли сверхъестественной силой тех, кем помыкали: древние скандинавы – финнов, средневековые христиане – евреев, белые американцы – чернокожих…

Красный Волк сухо сказал:

– Я не слышал об этом. Кто-нибудь слышал? – Он поднял нож над головой.

«Прирожденный лидер, никаких сомнений. Осанка просто царственная, и до чего хорош собой!»

Не последовало ни дебатов, ни голосования. Ванайимо не признавали подобных обычаев, в них просто не было нужды. Они зависели от шамана во всем, что касалось сверхъестественного или заговоров против болезней, но в то же время они не баловали его излишним почтением и поглядывали на него искоса – холостой, малоподвижный, странный человек. Тамберли иногда припоминала знакомых католиков, которые хоть и уважали своих пастырей, но никогда не раболепствовали перед ними и часто возражали своим духовным наставникам.

Ее предложение прошло как тихая волна, его приняли душой, не облекая согласия в слова. Ответствующий сидел на полу, скрестив ноги, надвинув на голову капюшон из оленьей кожи и всем своим видом выражая недовольство. Мужчины столпились вокруг Красного Волка, чтобы полюбоваться обретенной им диковинкой. Теперь Тамберли могла уйти.

Корвин догнал ее у выхода. Он молча простоял в дальнем углу комнаты, словно случайно забредший на совет посторонний человек, вежливо дожидающийся конца собрания. Даже в тусклом свете костра она видела, как сурово его лицо.

– Зайдите ко мне! – приказал он.

Ванда сдержала возмущение. Впрочем, она предполагала что-то в этом духе.

Дверь была без петель, но тщательно подогнанная к входному проему. Материалом для нее послужили палки, шкура, ивовая лоза, мох. Корвин отодвинул дверь, но ветер рвал ее из рук. Они с Вандой вышли на улицу, и он вставил дверь на место. Накинув капюшоны и поплотнее запахнув куртки, они двинулись в сторону лагеря. Ветер неистовствовал, бил, царапал, оглушающе ревел. Снег затмевал все вокруг. Чтобы не сбиться с пути, Корвину потребовался похожий на компас индикатор направления.

Когда они добрались до своего приюта, оба закоченели. Непогода бушевала, сотрясая стены дома. Все предметы содрогались и выглядели хрупкими и невесомыми.

Когда Корвин заговорил, они по-прежнему стояли друг против друга.

– Ну что же, – сказал он, – я оказался прав. Патруль должен был держать вас дома.

Тамберли собралась с мыслями.