Щвейцар

Итак, продолжим: сеньорита или сеньора Бренда Хилл, дама беспардонная, незамужняя и в некоторой степени пьющая; сеньор Артур Макадам, пожилой, но все еще продолжающий распутничать господин; сеньорита Мэри Авилес, считающаяся невестой швейцара; сеньор Стефен Уаррем, миллионер и хозяин дома, проживающий со своим семейством в пентхаусе; сеньора Касандра Левинсон, имеющая звание профессора социальных наук и неустанно ратующая за Фиделя Кастро; сеньор Пьетри, супер… (пардон, управляющий) с семейством; сеньоры Оскар Таймс (Оскар Таймс I и Оскар Таймс II): оба гомосексуалисты да к тому же и по внешности, и по характеру настолько смахивают друг на друга, что и в самом деле кажется, будто это один и тот же человек. Доходило даже до того, что многие жильцы, никогда не видавшие их вдвоем, утверждали, что речь идет якобы только об одном персонаже. Но нам-то известно, что их двое, даже более того: один из них — кубинец. Сеньорита Скарлетт Рейнольдс, актриса на пенсии, одержимая манией бережливости, тоже упоминается в нашем списке, равно как и профессор Вальтер Скириус, выдающийся ученый и неутомимый изобретатель.

Благодаря любезности, лести и услугам, выходившим за рамки его обязанностей, нашему швейцару удалось завоевать если не дружбу всех упомянутых людей, то по крайней мере некоторую видимость дружеской приязни, и иногда выступать не только в роли швейцара, но и гостя. Тем самым, как думал Хуан, он значительно продвинулся в своих планах исповедника новой веры.

2

Когда сеньор Рой Фридман впервые пригласил швейцара к себе в квартиру, Хуан вообразил, что преуспел в своем деле даже больше, чем на половину. Оставалось только убедить мистера Фридмана вместе отправиться на поиски настоящей двери. Но у сеньора Фридмана тоже имелась своя философия, или «секретная дверь», в которую он хотел втолкнуть любого, кто оказывался поблизости. Как всякий самоуверенный человек Рой Фридман не слушал, а говорил, не внимал советам, а сам их раздавал.

— Сколько, по-твоему, я уже живу в этом доме? — спросил он швейцара, едва пригласив его присесть и вручив ему леденец. Хуан только собрался назвать цифру: десять, двадцать лет, как мистер Фридман, не дав ему и рта раскрыть, ответил сам: Двадцать восемь лет, три месяца и шесть дней! И ты первый швейцар, которого я приглашаю к себе домой…

Хуан хотел выразить благодарность за проявленное к нему особое внимание, но тут в этот момент в гостиную вошла здоровенная собака и с недовольством его обнюхала.

— Иди-ка сюда, Сторож, — подозвал господин Фридман гигантскую псину и, вытащив леденец в форме кости, протянул ей. Животное неохотно взяло леденец и удалилось с ним в угол. Грызя леденец, пес не сводил глаз с Хуана, и тому почудилось, что он уловил в собачьем взгляде что-то вроде печального смирения.

— У вас на редкость воспитанная собака, — заметил Хуан, наблюдая, как бедное животное пытается проглотить леденец.

— Да, — вздохнул господин Фридман, не слушая Хуана, — ты первый швейцар, переступивший порог моего дома. Случай из ряда вон выходящий. Дело в том, что, как мне кажется, я разглядел в тебе кое-какие задатки, своего рода исключительность и определенную озабоченность. За то время, что ты здесь работаешь, больше семи месяцев (девять, хотел было уточнить Хуан), но мистер Фридман не дал ему вставить и слова. — Да, за прошедшие семь месяцев, насколько помню, мне не пришлось написать ни одной жалобы в совет домоуправления. Не было случая, чтобы ты покинул свой пост или не открыл мне дверь, как положено.

— Дверь — вот что важнее всего, — с трудом, но все-таки удалось ввернуть Хуану.

— Ну, конечно, это важно, зря что ли ты стоишь у нас при входе. И еще одна вещь для меня имеет значение: ты никогда не воротил нос от моих леденцов. Кое-кто, да любой, может посчитать это пустяком. А между тем тебе известно, в чем залог жизненного успеха? — мистер Фридман испытующе взглянул на Хуана, и тот подумал, что наступило время узнать, ради чего собственно ему оказан столь радушный прием… — Залог успеха в том, чтобы раздавать и брать леденцы! — непререкаемым тоном заявил сеньор Фридман. — Тот, кто не настроен одарить другого леденцом, не настроен на контакт с человечеством, а тот, кто вдобавок, увы, еще и не берет леденец, — и вовсе пропащий человек.

Хуан согласно кивнул и даже хотел продемонстрировать карман пиджака, набитый леденцами, — подношение сеньора Фридмана за целую неделю, но передумал, сообразив, что тот может обидеться, когда увидит, что он их не съел. Мистер Фридман продолжил: