Щвейцар

Простояв восемь часов перед главным входом в здание, — открывая и закрывая дверь, кланяясь, здороваясь и расточая комплименты уму животных, принадлежащих жильцам, — Хуан испытывал необходимость сесть в поезд и отправиться передохнуть в свою комнату в одном из домов в Вест Сайде, на противоположном конце острова. Но как он может обидеть мистера Локпеса, который всегда так приветливо с ним обходится? И потом разве полученное приглашение не дает ему шанс установить общение с этим человеком и даже домочадцами и друзьями? Вместо того чтобы выступать в роли обращаемого, он, швейцар, сам попытается привлечь их к своему таинственному делу, неясному поиску самой главной двери. С такими мыслями Хуан оставил свою униформу в помещении, специально отведенном для этого, и, переодевшись в темный костюм, поднялся в квартиру сеньора Локпеса.

— Добро пожаловать в сей храм, который есть твой дом и мой! — возгласил мистер Локпес, пожимая ему обе руки. Затем, легонько похлопав его по шее и ушам, повел знакомить с членами своей семьи. Жена поприветствовала вновь прибывшего, ощупав двумя пальцами его щеки; старшие дети покрутились хороводом, дотрагиваясь до его головы; младшие же, которые не вышли ростом, безостановочно лупили его по коленкам, словно те были деревяшкой, и им хотелось проверить их на прочность. Хотя остальные верующие еще не пришли, господин Джон Локпес начал свою проповедь или общее наставление, изложив его приблизительно следующими словами:

— Посредством растираний и самопроизвольных ласковых касаний, свободных от любых нечистых земных помыслов, возникает и распространяется световая любовь, и это неистощимое молекулярное тепло есть источник постоянной, божественной и человеческой радости, поскольку посредством непрерывных контактов мы получаем и отдаем чистое излучение, которое соединяет нас с высшими силами. Наша тоска, наше одиночество, наша грусть и наше отчаяние не могут развиваться дальше, если чья-то душа постоянно соприкасается с другой позитивно настроенной душой, а та — с третьей и так далее, по цепочке, пока благотворные и бесконечные энергии не сольются в единую преграду на пути Зла.

Пока мистер Локпес произносил свою пламенную речь, не забывая дотрагиваться до своих домашних и до швейцара, приходили все новые и новые прихожане, которые тоже ощупывали окружающих и в свою очередь сами подвергались ощупыванию. Несмотря на непрерывные похлопывания, которые (надо заметить) никогда не распространялись на эротические зоны, Хуан исхитрился-таки осмотреть комнату. В углу стояла клетка, в которой два голубя-вяхиря, привязанных друг к другу крылом к крылу, порхали не иначе, как только вместе. Поодаль в аквариуме кружилась не переставая парочка золотых рыбок со сцепленными плавниками. В гигантской бутылке летало несколько мух, судя по всему, склеенных по две каким-нибудь чудо-клеем. Рядом с ними в сосуде размером побольше суетились ящерицы и прочие мелкие рептилии, все тоже соединенные попарно. К потолку был подвешен обруч, по которому, не умолкая ни на минуту, беспрерывно расхаживала чета попугаев, крылья которых, так же как у голубей, скреплялись друг с другом. Домашние голуби, опять-таки в связке, кружили под потолком вместе с прочими птицами, которых нашему швейцару пока не удалось распознать. Хуан обнаружил, что находившиеся здесь в большом количестве собаки и кошки, тоже связаны попарно; даже у передвигающихся с трудом черепах, похоже, были спаяны панцири. Тараканов и мышей бегала тьма-тьмущая, и все сдвоены. Вплоть до того, что у стоящих рядом растений, которые украшали подоконники, лист цеплялся за лист, образовывая небольшие, но густые заросли, по которым крадучись пробирались две крысы, вне сомнения, соединенные в пару. Очевидно, идея физического соприкосновения как неиссякаемого источника мира и любви распространялась здесь на любое живое существо.

Позволим себе заметить, что подобная философия (надо же как-то ее назвать) и здесь, в Нью-Йорке, причинила немало проблем сеньору Локпесу. Безобидная, но страстная приверженность учению толкала его на то, чтобы прикасаться к людям в поездах, в кино, а то и вовсе посреди улицы, что обернулось для него — и еще обернется — многочисленными оскорблениями, арестами, уплатой штрафов, которые до сегодняшнего дня достигали от двадцати пяти долларов до двух тысяч. Впрочем, сеньор Локпес, равно как и его последователи, воспринимают подобные невзгоды как «испытания», которым их подвергает вера и которые они должны стойко выдержать, чтобы выйти из них укрепившимися и сплоченными. Однажды во время судебного заседания Джон Локпес дотронулся до носа судьи, что стоило ему нового разбирательства по обвинению в «неуважении к суду» и уплаты тысячи долларов наличными. Во время слушания дела мистер Локпес ограничился заявлением о том, что «признает рискованность своей миссии, но вместе с тем и масштаб ее значимости».