Шедевр

— Нет. — Петра, казалось, была искренне удивлена. — Нет, но я считаю, что аукцион окажет на твою жизнь большее влияние, чем ты предполагаешь. Тебе нужно быть осторожнее и никому не позволять вмешиваться в свое творчество. Не давай Эйдану манипулировать тобой или твоим искусством. Этот проект — блестящая идея, но она сможет реализоваться в полной мере только если ты будешь независима в своей работе. Я не хочу, чтобы тебя постигла неудача.

Я села рядом с ней.

— Спасибо за совет, Петра. Я учту это. Эйдану очень неприятна идея моей продажи. Но роман с французским хранителем музея не поможет создать необходимую дистанцию. Он лишь навредит. Мы с Эйданом переживали разные моменты, получше и похуже, но мы всегда были друг с другом честны — по крайней мере, я так думаю. В последнее время наши отношения стали довольно запутанными. И роман на стороне лишь усложнит ситуацию. А уж если об этом что-нибудь узнает пресса, этот день станет днем их триумфа. — Я сама удивилась, когда почувствовала на глазах слезы.

Петра, казалось, не заметила их или предпочла не обращать внимания на мой приступ жалости к себе. Она вздохнула и перевела взгляд на папку, лежавшую на столе.

— Хорошо, милая, но потом не говори, что я не предупреждала тебя. Главный интерес Эйдана — деньги. Я сказала тебе об этом, как только мы его впервые увидели.

С момента нашего с Эйданом знакомства прошло почти десять лет, и большую часть этого времени мы были вместе. Я ощутила легкое раздражение оттого, что Петра считает, будто знает его лучше, чем я.

— Спасибо, Петра, но в этом вопросе давай сойдемся на том, что мы не можем прийти к единому мнению. И лишь для прояснения ситуации напомню, что в ту первую встречу именно ты говорила, что считаешь его богатым. Не похоже, чтобы он тогда стремился к наживе.

— Ладно, ладно, — ответила она. — Но все меняется. Ты, кажется, совсем не ценишь того, что становишься буквально символом поколения. Будет лучше, если ты поймешь это, — тогда ты сможешь справиться с народной любовью.

Когда Петра подошла к столу, на котором лежало множество эскизов, мне вспомнились слова Эвы о соревновании между нами. Может, на самом деле моя мать имела в виду честолюбие? Я склонялась к мысли, что из нас двоих именно Петра всегда знает, чего хочет от жизни. Она была нацелена на успех. Я занималась искусством ради забавы, своеобразной терапии вытеснения; оно стало значить для меня больше лишь со временем. Я приобретала репутацию и использовала популярность как объект для исследования, — идея о том, чтобы играть разных людей, была отличным для этого способом, к которому я частенько прибегала. Превращения осуществлялись сами собой, независимо от меня. Я начинала понимать, как это происходит, на примере Петры: ее будущее всегда казалось ей ясным, она была из тех, кому слава лишь помогает творить.

— Ну, хорошо, дорогая, — прервала Петра мои раздумья. — Не будем больше тратить время на обсуждение твоей личной жизни. Вот, посмотри сюда.

Петра выросла в семье, все члены которой добились успеха. Она усвоила основные его слагаемые еще в раннем детстве. Это значит, что если Петра что-то обещает, она это сделает, и вовремя. Я готова была признать, что работа над серией «Обладание» не отличается от любой другой, которой мы вместе занимались. Петра уже опережала меня по степени подготовки.

Я подошла к столу и присоединилась к ней. Один за другим Петра доставала предварительные эскизы, и мы по очереди рассматривали их. Она принялась одевать моих героинь в своем неподражаемом стиле. В ее идеях чувствовалось предвидение модных тенденций, смелость, законченность и вдохновение. Петра проявила весь свой художественный вкус, возможно даже, это была вершина ее таланта. У меня сразу поднялось настроение и захотелось соответствовать.

В течение четырех недель с начала проекта Петра и ее помощники, не зная ни сна, ни отдыха, находились в постоянном поиске тканей и аксессуаров, идентичных костюмам моих героинь. И она попросила Тьерри ле Комт, нового элитного производителя ювелирных изделий в Париже, изготовить для меня поддельные украшения, соответствующие драгоценностям на картинах. Пока я старалась постичь своих героинь изнутри, пытаясь угадать их мысли, Петра так же старательно работала над их внешним обликом.

Мы вдохновенно проработали над эскизами четыре часа, что напомнило нам времена студенчества. Под конец я уже позабыла о беспокойстве, которое вызвали у меня слова Петры, сказанные утром за кофе, и чувствовала, что готова продолжать работу.

Как и говорила Петра, вечером пришел Гай, и я с облегчением заметила, что он поприветствовал меня с небрежностью старого друга. Была пятница, и он радостно сообщил нам, что едет за город — провести выходные с женой. После этих слов я окончательно расслабилась. Когда я объяснила цель своей поездки в Нант, он с понимающим видом взглянул на меня:

— А, чувственная мадам де Сенонн. Я понимаю, чем она так привлекла тебя.

— Я ведь не ошибаюсь, считая, что в ее взгляде таится что-то особенное?