Шеф

Остальные трое преследователей были метрах в пяти от взбешенной Инги, когда она поднялась. Они не стреляли, видя реальную перспективу взять жертв живьем. Олег бежал уже вглубь двора, где было совсем темно. Инга же, размазав по лицу кровь, продолжила путь к своему подъезду, крича:

– Сережка, спаси меня! Мочи их, козлов, мочи! По пятнадцать тысяч даю за каждого!

Человек, стоявший под козырьком подъезда, шагнул навстречу ревущей Инге, рискуя быть сбитым с ног, и жестко остановив ее, процедил:

– Заткнись!

Инга закрыла лицо руками. Над ее ухом прогрохотали подряд три выстрела. После них все стихло, кроме дождя. Дождь также стихал.

Олег, который застыл напротив подъезда, возле помойки, был потрясен. Сережка, вне малейших сомнений, стрелял вслепую, если только не обладал какими-то сверхъестественными глазами, но ни одна из пуль, выпущенных им, не сбилась с пути. Более того – тишина свидетельствовала о том, что бандиты были сражены насмерть.

– Их было трое, – сказал стрелявший, опустив пистолет системы «берета», – теперь уж, Инга, я тебе ничего не должен.

Инга утерла слезы.

– Базара нет. Ты Олега, часом, не пристрелил?

– Откуда я знаю? Что еще за Олег?

– Я здесь, – промолвил Олег, убрав пистолет в карман пиджака, и пошел к подъезду. Сережка с Ингой, стоя под козырьком, закуривали. Сережка – бледный шатен со злыми глазами, был чуть-чуть повыше Олега ростом, чуть-чуть потоньше его и, судя по взгляду, чуть-чуть подурнее Инги. Он весь дрожал. Рубашка и джинсы, насквозь намокнув, липли к его костлявому телу. Шнурки кроссовок были развязаны.

– Ты что шнурки-то не завязал? – со смехом спросила Инга, весьма уверенно запуская руку в штаны Сережке. Тот, сунув шпалер за пояс, проговорил:

– Не успел. А потом – забыл.

– Ты так торопился меня спасать?

– Да, ты мне нужна.

– Зачем это я нужна тебе, интересно?

– Ты представляешь – стою сегодня, курю на большом мосту – ну, который около Красной площади, и вдруг вижу – менты подруливают на ауди! Три мента с «калашами», в бронежилетах! А у меня за пазухой мокрый «вальтер». Пришлось его…

– Ты что, совсем идиот? – возмутилась Инга. – Я не полезу в Москву-реку за какой-то сраной хлопушкой!

Сережка выдернул руку Инги из своих брюк.

– Везите меня домой! У меня озноб начинается.

– Ты пешком, что ли, прибежал?

– Меня друг подбросил. Мы с ним вместе живем.

– Олег, подгони-ка форд, – попросила Инга.

– Сначала трупы надо убрать с дороги, – сказал Олег, – твой форд их не переедет. Он слишком низкий.

– Вот и займись очисткой дороги. А мы пока в подъезде погреемся.

– Нет, спасибо, – мягко отказался Сережка, – уж лучше померзну. Зато услышу легавых раньше, чем они двор оцепят.

– Не поняла, с каких это пор ты начал со мной бояться легавых?

– С тех самых пор, как все твои дружки сели.

– Олег, давай «люггер», – вздохнув, потребовала спортсменка, – я его этой суке в жопу засуну и покручу!

– Иди и убирай падаль с дороги, дура! – крикнул Сережка, толкнув ее. Она разозлилась.

– А ты тут будешь дрочить?

– Пошла, я сказал!

И Инга пошла с Олегом убирать трупы. Каждый из них был весом не меньше ста килограмм. Чтоб перетащить их на тротуар, пришлось попотеть. От Инги, молча глотавшей слезы, толку особо не было. Олег бы справился и один не менее быстро. Он пожалел, что не отказался от содействия Инги.

Дождь стих совсем.

– Ты ударил меня, – напомнила Инга, когда, закончив, шли к форду, – ты мне разбил нос и рот. У меня вся рожа в кровище. Это – за то, что я послала всех в жопу ради тебя и ради тебя рисковала жизнью?

– Инга, я это сделал нечаянно, сгоряча, – возразил Олег.

– Мне все равно больно! Я очень злая!

– Инга, ты первая начала!

– Еще у меня с ментами будут проблемы. Менты узнают, что я причастна ко всему этому. А бандиты знают уже!

– И что?

– Ничего. Со всем этим сбродом я разберусь. Я злюсь лишь из-за того, что мне дали в морду! Это произошло впервые после того, как мама перевела меня из секции карате в бассейн. Короче, Олег – я даю тебе трое суток на то, чтоб ты как-нибудь загладил этот эксцесс. Если через семьдесят два часа я буду продолжать злиться, ты пожалеешь о том, что ты совершил.

– Мне и двух дней хватит.

– Я за язык тебя не тянула.

Тучи рассеивались. В просветах сияли звезды. Звонкая тишина висела над городом.  Было ровно четыре часа утра – то самое время, когда отчаянные любители колобродить ночами чувствуют, что опять не так прошла ночь, как хотелось им, чтоб она прошла, зато день опять не обманет их ожиданий – будет тоска по всему, что было, ненависть ко всему, что есть, и горькое безразличие ко всему, что будет. Олег, хотя и не колобродил, а занимался делом, также поддался этому ощущению.

Форд стоял с распахнутыми дверями. Его мотор чуть слышно работал. Инга возле машины сплюнула в лужу грамм сорок крови. Олег, тем временем, сел за руль. Дождавшись хмурую Ингу, он подогнал машину к Сережке. Мустанг имел лишь две двери. Инге пришлось податься вперед, чтоб Сережка смог пролезть к заднему сиденью. Сделав это, он закурил.

– Сережка, где ты живешь? – спросил Олег.

– В Олимпийке. Включайте печку, садисты!