Шейх моей сестры (СИ)

— Это всего лишь гормональный всплеск, Амина. У тебя был первый раз, ты переполнена новыми ощущениями. Это нормально.

— Тебя не захватили эти новые ощущения?

В ответ Карим лишь погладил мое плечо своей крепкой ладонью, а затем налил немного воды на мои волосы и пальцами массажировал голову, пока второй рукой гладил живот и обнимал.

Я была его. Я принадлежала ему. Но не как приложение к королевской особе или игрушка, а как нежный цветок, который он старался оберегать.

— У меня ничего не было с теми женщинами в хамаме. Ни с кем не было во время нашего брака.

— Это было больно. Больно осознавать, что ты вещь, а не жена.

— Ты никогда не была для меня вещью. Мне жаль, если я унизил тебя.

— Это твой способ влюбить меня?

— Это мой способ загладить вину.

Почему я хотела ему верить? Почему мой разум отказывался следовать фактам, которые запомнили мои глаза в ту ночь?

Неприятное ощущение неизвестности и ненужности сдавило грудь, я и не заметила, как часто задышала. И не я одна. Я почувствовала, как стальные мышцы мужа напряглись, стоило мне приподняться и взглянуть в его золотисто-карие глаза. Мне нужно было знать ответ. Нужно.

— Почему ты ушел тогда?

— Ты очень красивая, — сказал Карим одновременно со мной.

— Поэтому ты ушел? Потому что я красивая?

Я слишком резко опустила ладонь в воду, и капли с лепестками роз расплылись в разные стороны. Карим вытер разбрызганные капли с улыбкой на лице и ответил:

— Ты напомнила мне одного человека.

— Кого?

— Муну.

— Ты напомнила мне одного человека.

— Кого?

— Муну.

Его младшую сестру? Ту, о которой все молчали, и о которой рассказала Аиша? Нашей расслабленности подошел конец, но вместо нее пришло кое-что большее. Открытость.

Карим тяжело вздохнул и продолжил:

— Тогда я только налаживал отношения с семьей. Мы жили отшельниками, изгнанными из-за родителей.

— Из-за родителей?

— Отец плохо обращался с мамой. Они часто ругались, он бил ее. Я часто прятал Аишу в своей комнате, они с Хусейном жили своей жизнью и почти не замечали ссор. Из-за них у мамы были проблемы при беременности. Муна родилась раньше срока, а отец поклялся больше не трогать маму.

— Он сдержал свое слово?

— Нет. Я молил всевышнего избавить нас от отца. Мама не могла уйти и оставить нас, отец этим пользовался. Всевышний меня услышал, он забрал не только отца, но и маму. Тогда я не понимал, что нас ожидало. Не понимал. Нам с Аишей было по пятнадцать, мне пришлось вытаскивать нашу семью. Я бросил школу, пошел работать на базаре, а по ночам разгружал судна. Я практически пропадал то на одной работе, то на другой, пока Аиша сидела с Хусейном и Муной и оканчивала школу.

— Но как же твой дядя? Он не помогал вам?

— Нет. Когда нам с Аишей стукнуло восемнадцать, дядя был готов принять нас обратно в семью. Он дал мне хорошую работу, позволил Аише учиться в одном из лучших университетов Дубая, но недолго. Через год она вышла замуж за сына крупного нефтепромышленника. Они с дядей договорились о сделке, а Аиша была одной немногих подросших девочек в семье. Эта партия была выгодна им обоим.

— Аиша училась? Но она так много говорила о детях и семье. Я думала, для нее семья была важнее.

— Люди всегда меняют приоритеты, Амина. Либо с возрастом, либо с течением обстоятельств. Аиша проучилась год после замужества, затем бросила. Сказала, что учеба не позволяла ей забеременеть, а муж хотел наследника. Аиша сменила приоритеты.

Ни за что бы не подумала, что Аиша, которая почти месяц твердила мне о будущем наследнике для ее брата, хотела получить образование и работать. Мне было бы интересно пообщаться с ней молодой, энергичной, ещё не замужней и не погрязшей в домашнем быту.

— Ты тоже изменил?

— Пришлось, — тяжело вздохнув, произнёс Карим. — Остались Хусейн и Муна. Они подрастали,им нужно было помочь встать на ноги и устроить жизнь. Я пытался.

Карим сжался еще Ольге, а его слегка потемневшие глаза наполнились грустью. И вряд ли дело в Хусейне.

— Дело в твоей сестре? Что с ней случилось?

— Ей было шестнадцать. Когда дядя дал мне высокую должность, мы зажили иначе и не замечали, как Муна менялась. Она отказывалась носить платок, гуляла одна по ночам без сопровождения и охраны. Хотела быть как европейка, мечтала учиться в Европе. В Лондоне.

Теперь понятно, почему Карим не позволял мне учиться, тем более в Лондоне, куда мечтала попасть его сестра.

— Полгода назад ее застали вместе с сыном итальянского посла в гостинице на окраине города. Хозяин гостиницы сразу позвонил дяде, знал, чья это племянница. Дядя потребовал отвергнуть ее, иначе Аиша, я и Хусейн будем навсегда отрезаны от королевской семьи. Аиша развелась бы с мужем из-за этого, она тогда была на седьмом месяце, а Хусейн не смог жениться на местной девушке. Или же Муна…

— Села бы в тюрьму за секс в общественном месте, связь с христианином, — закончила я фразу за мужа.

— И ты проклял ее?

Я боялась услышать ответ. Знала и в то же время боялась осознать, что мой муж оказался жестким. Жестоким.