Читаем Шекспир полностью

По особую заботу драматург проявляет к основному действию. Так, он поднимает до высочайшего уровня лирическую речь Энобарба в Риме о первой встрече Литония и Клеопатры, признаваемой самым значительным моментом пьесы. В некоторых случаях прием медиации, создаваемый интенсивным обменом письмами и посланиями, искусно и энергично превращается к драматическое действие первого плана. Перипетии плохой или хорошей новости, а следовательно, перипетии обласканного и побитого посланника, приводят к притворству осторожного посланника, изменяющего правду, чтобы потрафить королеве Посланник тяжело, но быстро усваивает свою службу при дворе в Египте. И самая изюминка в том, что Клеопатра, как умная и кокетливая женщина, ни на мгновение не верит лживой информации, но находит ее имеющей значение, несмотря ни на что.

Приятная, льстивая ложь правда для кокетки, а Клеопатра — самый прекрасный портрет женщины-кокетки, когда-либо сделанный Шекспиром. Но даже это ее кокетство кажется трогательным, когда, по замыслу трагедии, она флиртует со смертью. Антонию, чьи глаза в слезах, потому что он только что узнал о смерти своей оставленной ради Клеопатры жены Фульвин, удивляющемуся противоречивости испытываемых им чувств, Клеопатра бросает упрек:

И это называютЛюбовью! Где твои потоки слез?Я вижу, вижу на ее примере,Как мой конец ты примешь.(II, 3, пер. М. Донского)

Эта вершина женского каприза, таща за собой нить тщеславия, патетически проявится в конце пьесы. Клеопатра прикажет передать Антонию ложную весть о своем самоубийстве. Антоний не плачет, а пронзает себя мечом, но не убивает себя сразу, а входит в агонию. Он умирает на руках Клеопатры, став жертвой каприза и ложного известия. Узнаваем механизм архетипа недоразумения, представленный Шекспиром уже в «Сне в летнюю ночь», «Ромео и Джульетте». Однако в «Антонии и Клеопатре» есть важное структурное отличие, и если бы название могло его отразить, нужно было бы пьесу назвать «Трагедия Антония, затем Клеопатры» В самом деле, Антоний умирает в конце четвертого акта, а весь пятый акт есть трагедия Клеопатры, которая сразу же после смерти Антония принимает решение убить себя. Это единственная пьеса, где трагическая судьба героев была бы так зрительно разъединена

В пьесе Антоний, судя по его действиям, не победитель, он не является им ни как воин, ни как муж, ни как любовник. И все же, терпящий поражение солдат имеет тот же шарм, что и Клеопатра, которая в мире побеждающей женственности под стать Антонию по своим ошибкам и недостаткам. Антонию, несмотря на все его пороки и ошибки, удается блистать, как это утверждает Липид (1, 4).

Только после смерти Антония Клеопатра, теперь уже без опасения быть уличенной в слабости или оскорблении тела, может придать ему величие мифическое величие — человеку, которого она любила.

Дети, поэты и влюбленные знают, что утерянная любовь принадлежит небесам. Клеопатра идет дальше, и ее новый Антоний становится самим небом.

Шекспир наделяет Клеопатру драматически смещенным видением реальности, в которой она прожила Когда она объясняет, почему нужно умереть, всей своей грацией и правдой она восстает при мысли стать объектом популярных драматических спектаклей.

Аспид, укуса которого она будет искать, есть тоже средство избежать унижения несовершенного или сатирического изображения. Клеопатра умирает, отказываясь быть представленной. Теперь с ее смертью трагедия Шекспира может закончиться.

«КОРИОЛАН»

Трагедия «Кориолан» основывается на легендарной истории, рассказанной Плутархом, о римском полководце V века до н. э., который выступил против плебса и который, отличившись при защите Рима, выступил против него, войдя в союз с его врагами, вольсками, которых он до сих пор побеждал. Этот эпизод из истории Рима разворачивается на фоне голода, когда, выйдя на Авентин (493 г. до н. э.), народ Рима добился для себя двух трибунов, неприкосновенных, но без решающего голоса, с миссией только представлять требования народа сенаторам.

Пьеса входит в состав тех пьес, что опубликованы впервые в «ин-фолио» 1623 года, и в результате стилометрических тестов время ее создания определяют после создания «Короля Лира», «Макбета» и «Антония и Клеопатры». Следовательно, это, вероятно, последняя написанная Шекспиром трагедия.

Перейти на страницу:

Все книги серии След в истории

Йозеф Геббельс — Мефистофель усмехается из прошлого
Йозеф Геббельс — Мефистофель усмехается из прошлого

Прошло более полувека после окончания второй мировой войны, а интерес к ее событиям и действующим лицам не угасает. Прошлое продолжает волновать, и это верный признак того, что усвоены далеко не все уроки, преподанные историей.Представленное здесь описание жизни Йозефа Геббельса, второго по значению (после Гитлера) деятеля нацистского государства, проливает новый свет на известные исторические события и помогает лучше понять смысл поступков современных политиков и методы работы современных средств массовой информации. Многие журналисты и политики, не считающие возможным использование духовного наследия Геббельса, тем не менее высоко ценят его ораторское мастерство и умение манипулировать настроением «толпы», охотно используют его «открытия» и приемы в обращении с массами, описанные в этой книге.

Генрих Френкель , Е. Брамштедте , Р. Манвелл

Биографии и Мемуары / История / Научная литература / Прочая научная литература / Образование и наука / Документальное
Мария-Антуанетта
Мария-Антуанетта

Жизнь французских королей, в частности Людовика XVI и его супруги Марии-Антуанетты, достаточно полно и интересно изложена в увлекательнейших романах А. Дюма «Ожерелье королевы», «Графиня де Шарни» и «Шевалье де Мезон-Руж».Но это художественные произведения, и история предстает в них тем самым знаменитым «гвоздем», на который господин А. Дюма-отец вешал свою шляпу.Предлагаемый читателю документальный очерк принадлежит перу Эвелин Левер, французскому специалисту по истории конца XVIII века, и в частности — Революции.Для достоверного изображения реалий французского двора того времени, характеров тех или иных персонажей автор исследовала огромное количество документов — протоколов заседаний Конвента, публикаций из газет, хроник, переписку дипломатическую и личную.Живой образ женщины, вызвавшей неоднозначные суждения у французского народа, аристократов, даже собственного окружения, предстает перед нами под пером Эвелин Левер.

Эвелин Левер

Биографии и Мемуары / Документальное

Похожие книги

100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
100 великих героев
100 великих героев

Книга военного историка и писателя А.В. Шишова посвящена великим героям разных стран и эпох. Хронологические рамки этой популярной энциклопедии — от государств Древнего Востока и античности до начала XX века. (Героям ушедшего столетия можно посвятить отдельный том, и даже не один.) Слово "герой" пришло в наше миропонимание из Древней Греции. Первоначально эллины называли героями легендарных вождей, обитавших на вершине горы Олимп. Позднее этим словом стали называть прославленных в битвах, походах и войнах военачальников и рядовых воинов. Безусловно, всех героев роднит беспримерная доблесть, великая самоотверженность во имя высокой цели, исключительная смелость. Только это позволяет под символом "героизма" поставить воедино Илью Муромца и Александра Македонского, Аттилу и Милоша Обилича, Александра Невского и Жана Ланна, Лакшми-Баи и Христиана Девета, Яна Жижку и Спартака…

Алексей Васильевич Шишов

Биографии и Мемуары / История / Образование и наука