Шекспир

Ведь в конце концов это вовсе неважно, получает ли человек что-нибудь от себя или от других, действует ли он сам или через других; суть в том, чтобы иметь крепкую волю и, осуществлять ее умело и упорно; все остальное безразлично" 123. — Один, гений помогает нам понять другого. Повторим то, что является главным:

"способность и склонность видеть и слышать, различать и выбирать, оживлять собственным духом то, что я увидел и услышал, и с некоторой ловкостью (здесь Гете скромничает, надо сказать, с большим умением!) передавать это другим".

"Иметь крепкую волю и осуществлять; ее умело и упорно".

Таковы главные качества гениального художника.

Шекспир обладал ими.

Творческий ум

Творческий ум отличается от обыкновенного ума, даже и очень большого, тем, что он не только воспринимает прекрасное, но оно возбуждает в нем самом стремление творить. Такой ум был у Шекспира. Он жадно вбирал все, что могло помочь его искусству. Но он был не только должником. Взяв в долг, Шекспир отдавал сторицей.

Что же он вносил от себя?

Прежде всего живость, действенность. Через несколько минут после начала любой пьесы Шекспира узел драматического действия завязан: в одном городе оказались братья-близнецы, необыкновенно похожие друг на друга, но никто не знает о том, что это два разных человека; молодому человеку предлагают в жены строптивую девицу; юноша и девушка из двух враждебных семейств полюбили друг друга; принц узнает, что его отец был убит собственным братом, за которого вышла жена покойного; старый король решил разделить свои владения между тремя дочерьми…

Как только действие началось, возникают острейшие комические или трагические конфликты, и события со стремительной быстротой следуют одно за другим, захватывая внимание зрителей и слушателей.

Да, слушателей особенно, потому что в драмах Шекспира дело не только в том, что происходит, но и в том, как обо всем этом говорится. Со сцены на слушателей льются потоки прекраснейшей поэзии и каскады острот, умные изречения и забавные каламбуры.

Кипят страсти, идет напряженная борьба. И в этой борьбе перед нами во весь рост встают грандиозные человеческие характеры, мощные, богатые, многосторонние… Нам не безразлично, что произойдет с ними и не только потому, что каждый из них по-своему значителен, не только потому, что в иных из них мы узнаем себя и волнующие нас страсти, но и потому, что в столкновениях, происходящих между этими людьми, жизнь раскрывается в своем самом глубинном значении и после каждого такого зрелища мы оказываемся духовно обогащенными.

Откуда все это появилось в пьесах Шекспира? Как мы знаем, почти все истории, изображенные им в его драмах, были придуманы кем-то другим. Шекспир, говоря словами Гете, все эти чужие истории оживлял собственным духом. Большая часть из того, что написано о Шекспире как о человеке, поражает своей, я бы сказал, плоскостью, неспособностью проникнуть в глубину его своеобразной и титанической личности. Вот почему, не полагаясь на свои силы, я прибегаю к суждениям авторитетов, достоинством которых было то, что они сами были выдающимися людьми.

Сейчас я опять прибегну к такому свидетельству. Оно принадлежит замечательному английскому поэту-романтику начала XIX века Джону Китсу. Ему не повезло у русских читателей, потому что до сих пор переведено всего лишь несколько десятков строк его поэзии. Между тем по наблюдениям английских критиков, по своему художественному темпераменту, по удивительному сочетанию фантазии и чувства действительности, по поэтической смелости Китс больше, чем любой другой английский поэт, напоминает Шекспира. Отличает его от Шекспира то, что он не обладал драматургическим даром. Вернее, он не успел в нем развиться, так как Китс умер совсем молодым — двадцати шести лет, то есть в том возрасте, когда Шекспир написал свои первые драмы.

Свою близость Шекспиру отмечал сам Китс. Он писал, что должен уметь держать свой ум "открытым" для восприятия внешних впечатлений и образов, приходящих поэту в голову. И еще одно: "…у великого поэта чувство красоты побеждает все иные соображения, или, вернее, уничтожает какие бы то ни было соображения" 124.