Шекспир. Биография

Судебные церемонии в судах Вестминстер-Холла тоже, конечно, являлись своего рода театром. Юристам, как и актерам, приходилось изучать искусство риторики и игры перед публикой. Это называлось «представлять дело». В ходе прений студентам предлагалось говорить за разных лиц, приводить различные доказательства; их учили, как включать в речь все возможные и невозможные варианты, чтобы придать убедительность suasoria controversia. Таким образом, на определенной стадии развития монологи английской драмы и риторические приемы английского правосудия оказались очень схожими. В Лондоне шестнадцатого столетия, так же как и в пятом веке до новой эры в Афинах, публичные представления воспринимали как соперничество и состязание.

В некоторые из своих пьес Шекспир вводив понятия и аллюзии, понятные лишь студентам, изучающим право; на самом деле из них состояла большая или, по крайней мере, ощутимая часть аудитории. Это было поколение «идущих на смену» — будущих судей, чиновников и дипломатов. Многие знакомые и друзья Шекспира вышли из этой среды. Широко распространено мнение, что члены иннов тайно симпатизировали папистам; например, лорд Берли был вынужден писать в 1585 году казначею Грейз-инна, что, «к великой нашей скорби, нам стало известно, что паписты не только нашли там приют, но собираются там и служат мессы».

Членов иннов называли также «сумеречными людьми» за их обыкновение посещать театр в эти часы; один из современников называет их «шумливым молодняком», толпящимся в проходах вместе с простонародьем или «заполняющим дорогие ложи». Моралист Уильям Принн утверждал, что «смотреть спектакли» — «первое, чему они обучались, поступив в инны. На одном из заседаний суда член Грейз-инна привлекался к ответу «за то, что привел в театр буйную компанию джентльменов из Судебных иннов». Они производили много шума, свистели и шикали со своими приятелями, и вдобавок громко подсказывали актерам злободневные темы, на что те отвечали остроумной и смешной импровизацией. Это было продолжением их «практики» в иннах и опять же свидетельствовало о связи Лондонской юриспруденции и театра.

Важно иметь представление об этой связи. Такую пьесу, как «Венецианский купец», можно до конца понять только в контексте противостояния гражданского права Порции и общего права Шейлока. Это одна из определяющих конструкций шекспировского воображения.

ГЛАВА 43

Смотри, смотри, слились, как в поцелуе[214]

Новая труппа располагала новыми, или почти новыми, пьесами. Очевидно, что Шекспир переделывал «Комедию ошибок» и, скорее всего, «улучшал» и другие, уже написанные пьесы. Но стоит также отметить новый настрой романтических пьес, созданных в ту пору. Главные из них «Ромео и Джульетта», «Ричард II», «Бесплодные усилия любви» и «Сон в летнюю ночь». Порядок их написания невозможно установить точно, да это и не имеет большого значения. Гораздо важнее общее направление его творчества. Колкие остроты ранних комедий в итальянском стиле и пышную риторику первых исторических пьес сменяют глубокий лиризм и более гибкие или даже сложные характеры. Шекспир писал в расчете на актеров, способных передать любое чувство и любое состояние души. Он был теперь первым драматическим поэтом своего времени, и наличие постоянного состава актеров, для которых можно было писать, давало ему неисчислимые преимущества.

Можно с большой степенью вероятности представить себе актерский состав в «Ромео и Джульетте». Мы знаем, что Уилл Кемп играл Пьетро, слугу Капулетти, а Ричард Бербедж был занят в главной роли — Ромео. Один из мальчиков был Джульеттой, а другой — или, возможно, это был взрослый актер — играл болтливую няню. Считается, что Шекспир играл роль монаха и Хора, но Драйден, в «Защите эпилога» к «Завоеванию Гренады» говорит, что «Шекспир показал все свое мастерство в роли Меркуцио и сам утверждал, что был вынужден убить его в третьем акте, а то бы тот убил его». Меркуцио — озорной, храбрый, быстрый как ртуть друг Ромео, чей монолог о королеве Маб — один из самых фантастических и ярких у Шекспира; ему присущ парящий, жизнерадостный, причудливый, свободный от идей и заблуждений дух, однако автор должен убить Меркуцио, чтобы пьеса завершилась как романтическая трагедия. Такой вольный дух не очень- то совмещался со сказкой о любовных страданиях. В речах Меркуцио меланхолия сочетается со сквернословием, и становится ясно, что эта меланхолия во многом происходит от сексуального отвращения. По мнению Драйдена, этот голос близок к авторскому. Драматург не мог сочинить трагедию, не привлекая элемент фарса; сам же он при этом проявлял все признаки той же досады. Критики часто рисовали Меркуцио бессердечным и даже холодным, но то же говорили и о самом Шекспире. Причина, возможно, в том, что даже в середине душераздирающей трагедии отчетливо прослеживается комедия дель арте; высказывались даже предположения, что определенные сцены ставились как пантомима. Образы и настроение пьесы напоминают молнию в летнем небе,