Шекспир должен умереть

С ней нельзя было не согласиться. Я тут же попытался представить себе вид без прикрас вернувшегося вот с такого турнира бойца: все тело — в ссадинах и огромных синяках всех оттенков, от черного до сине-желтого, с кровавым подбоем…

Соня, внимательно выслушав до конца мой монолог, важно кивнула, взглянув на меня с легким удивлением:

— Слушай, а ты подал мне неплохую идею! Именно с этой точки зрения — с точки зрения анатомии — я и преподнесу серию картин о турнире. Тела бойцов без прикрас! Вот где я использую всю палитру красок — в изображении ушибов, синяков, ран и ссадин на богатырских торсах. Собственно, я нарисую рыцарей, сталкивающихся в поединке, — абсолютно нагих рыцарей. Причем прошу иметь в виду: все это не ради стиля ню, а чтобы, так сказать, априори показать жестокие последствия поединка.

Мне только и оставалось, что вздохнуть, мысленно обругав самого себя за озвученную дурацкую фантазию. Что называется, подал идею на свою голову! Теперь милая Соня начнет малевать голых, синего цвета рыцарей в анатомических подробностях, а на презентации небрежно сообщит, что эту на редкость оригинальную идею ей подал я — любитель драчек и некромант Ален Муар-Петрухин.

— Если бы ты хоть раз послушала мой совет, я бы сказал: пожалуйста, поменьше анатомии в живописи!

Соня ослепительно мне улыбнулась.

— Ты сам сказал: по части живописи я тебя не слушаю. Так что попрошу не комментировать мои идеи и готовые полотна. Полагаю, не стоит повторять, что выставки моих работ с неизменным успехом проходят по всему миру, а ты если что и можешь нарисовать, то разве что отпечаток голубиной лапки в стиле Пикассо. Так что, как говорится, комментарии излишни.

Я уже готовился достойно ответить самоуверенной подруге, защитив наши с Пикассо художественные способности, но тут вновь звонко затрубили горны, и бородач в очередной раз сделал объявление: на этот раз помериться силами выезжали Зеленый рыцарь и Ланселот Озерный.

— Ого, какие люди! — не выдержал я. — Сам Ланселот! Никак среди гостей — рыцари Круглого стола. Кто бы мог подумать…

Я не успел договорить: как и их предшественники, рыцари энергично разъехались в разные стороны и тут же стремительно рванули друг другу навстречу, выставив вперед копья. Рыцарь в снаряжении ярко-синего цвета — как я понял, Ланселот Озерный — легко и непринужденно выбил из седла своего соперника. Мы с Соней, как и оживленная публика вокруг, торжественно зааплодировали и заулюлюкали, и почти в то же самое мгновенье все разом умолкли. Над изумрудным полем ристалища повисла давящая, почти нереальная тишина.

— Послушай, он так лежит…

Соня не договорила фразу до конца. Все и без лишних слов было ясно: рыцарь, выбитый из седла, не просто упал на зеленую травку — он рухнул, увлекая за собой копье соперника, которое так и осталось торчать из его груди, слегка покачиваясь. Облачение Зеленого рыцаря и трава вокруг в одно мгновение окрасились кровью. Между тем Ланселот Озерный, беспечно оставив свое убийственное копье, не сбавляя темпа, проскакал через поляну и дальше, быстро скрывшись из виду.

Впрочем, за ним никто и не думал следить: мгновение шока прошло, и все кинулись на поляну, к неподвижной фигуре на траве. Думаю, не стоит добавлять, что я, сунув видеокамеру в руки Соне, кинулся бежать в первых рядах, а подбежав, для начала наткнулся на Розу.

— Господи, господи, помоги!

К моему прибытию бледная как смерть Роза стояла на коленях перед телом. Надо отметить, что, поскольку на ней были современные джинсы и футболка, смотрелось все на редкость волнующе: современная девица рыдает над телом поверженного рыцаря Средневековья. Пару секунд полюбовавшись картинкой, я мягко, за плечо, отстранил Розу в сторонку от тела.

— Извиняюсь, дорогая, но первым делом надо оказать помощь — снять шлем, чтобы облегчить дыхание. Возможно, парень еще жив.

Проговорив эти слова, я с предельной осторожностью снял с рыцаря тяжеленный металлический шлем. Догадайтесь с трех раз, чье лицо передо мной открылось? Не поверите: на зеленой траве лежал Питер Санин, россиянин, рожденный в славной Пензе. Судя по мертвенной бледности его лица с навеки распахнутыми в голубое небо глазами, парень был стопроцентно мертв.

Глава 7. Знакомство с инспектором Бондом

Каждый раз, когда в разгар мирных народных гуляний в самом центре покоя и благодати вдруг обнаруживается труп, у отдельных дам начинается легкая истерика. Так было и на этот раз: на почтительном расстоянии от нас толпился взволнованный чрезвычайным происшествием народ, почти тут же начали раздаваться отдельные крики ужаса и женский плач, плюс ко всему по жизни сверхэнергичная Роза-Мимоза все никак не могла прекратить свои истерические причитания.