Шёл разведчик по войне

 Те без обид и пререканий, быстренько, чтобы не выстуживать диспетчерскую, самим же потом в ней греться, выскочили на улицу. Зоя встала, плотнее прижала за ними дверь, подоткнула под низ двери свёрнутую валиком мешковину. Подбросила дров в буржуйку.

 - Горластые, — посочувствовал ей Миша.

 - Они ребята и девчонки хорошие, безотказные. Но тяжело им, всё время на морозе, материалов постоянно не хватает. Пусть покричат, надо же им пар как–то выпустить, — и предложила. — Давай, пока спокойно, чаю попьём.

 - Попьём. Но можно сначала я позвоню?

 - Звони.

 По телефону никто не ответил. Зоя налила ему и себе в кружки кипятку, в каждую накапала из пузырька по несколько ароматных, пахнущих смородиной капелек.

 - В прошлую смену сантехники водопровод в аптеке восстанавливали, быстро справились. Заведующая аптекой премировала их за хорошую работу, дала каждому по флакончику настойки смородиновых почек, а один, говорит, мастеру за оперативность передайте, — похвалилась удачей Зоя. И мечту высказала. — Вот прогоним фашистов, тогда настоящего чаю попьём с ситным и хлебушка досыта наедимся.

 Миша достал из своей торбы серый сухарь, обмакнул кончик в кружку и аккуратненько сгрыз тёплую, увлажнённую часть его .

 

 В Дзержинский район Зоя перебралась летом, а до лета жила на Петроградской стороне. В прошлую зиму работала штукатуром–маляром, но не столько она штукатурила и красила, сколько вместе с комсомольским бытовым отрядом ходила по квартирам, искала кому нужна помощь.

 Зайдут в иную квартиру, а там холод, грязь, вши и обречённо смирившийся перед смертью человек, под одеялами и всяким тряпьём лежит, последнего своего часа дожидается. Во всём обличье его обречённость, страх смерти, и взгляд голодный и блестящий из глубоких глазниц, и мольба во взгляде: Не дайте умереть! Спасите!

 Поговорят с ним, наколют дров, протопят печку, помоют полы, самого человека вымоют и бельё его от вшей кипятком прожарят. За это время одна из них или вдвоём сходят карточки отоварят и горячий обед из столовой принесут. Глядишь, пришёл человек в себя, ожил и зашевелился, и воля к жизни у него появилась. Ведь в первую очередь умирали те, кто слабел духом.

 Некоторых, кто похуже себя чувствовал, в баню под руки водили и даже на санках возили, а была острая нужда и возможность, в стационар устраивали — и поднимали человека.

 И не только взрослых находили в квартирах, но одиноких маленьких детей. Папы известно где - на фронте, а мамы у которых на улице от обстрела или бомбёжки погибли, у кого на работу ушли и не вернулись, а у иных вот они, рядом мёртвые лежат. Их тоже отогревали, отмывали, стригли, подкармливали и в детские дома устраивали.

 И подростков беспризорных собирали, определяли кого в ремесленное училище, а кого и непосредственно на предприятия, где места были, куда принимали, туда и совали.

 Работы было много. Сами истощенные и обессилевшие от голода, Зоя и её товарищи по 12 часов в сутки ходили по промёрзшим, обледенелым загаженным лестницам. Шли и на первый этаж, и на последний, и на мансарду, искали кому нужна помощь. И таких, кого они подняли, отогрели и спасли было не мало, многие тысячи.

 Допил чай, снова позвонил. О! Повезло! Ответили сразу. Опять Владимир Семёнович.

 - Здравствуйте. Вам Костя привет просил передать.

 - Котя, ты?

 - Да, я.

 - Знаешь на Кирочной дом с высокой аркой? Недалеко от проспекта Чернышевского, высокая такая арка, на несколько этажей….

 - Да, знаю.

 - Сможешь там быть через полчаса?

 - Смогу.

 - Подъедем с Борисычем. Всё. До встречи.

 

 Машина запоздала минут на пятнадцать. Миша вышел из арки, задняя дверца открылась и он тотчас оказался на сиденье в объятиях Валерия Борисовича. Едва успел протянуть сидевшему за рулём Владимиру Семёновичу руку, чтобы и с ним поздороваться.

 - Ну, здравствуй, Мишенька! Как дела? Как здоровье? Цел? Не сильно голодный? Сейчас накормим, потерпи немного.

 Валерий Борисович был рад, обнимал и тискал Мишу. Миша потерпел и немного, и сколько мог, а потом стал уклоняться от объятий.

 - Что такое, Мишенька? — Удивился Валерий Борисович.

 - Спина болит.

 - Застудил? Ударился?

 - Ударили.

 - Кто? Как произошло?

 - Фашисты.

 И Миша подробно рассказал о происшедшем возле танкодрома–приманки.

 Валерий Борисович услышав, что Мишу после побоев тошнило, тронул Владимира Семёновича за плечо.

 - Володя, в ближайшие дни организуй врача, а будет необходимость — комиссию. Пусть хорошенько обследуют. Обязательно.

 - Какие проблемы? Организуем.

 - Продолжай.

 Миша по непонятному для себя внутреннему требованию, опустил ситуацию в лесу, когда явилась ему мама. Рассказал о ночлеге у знакомых Эркки, о ночёвке в стогу, опять же опустив понятно какие подробности, об оружии — за это попадёт, и о прикладывании к фляжке — к делу не относится. Подробно рассказал о переходе линии фронта по тропе и вкратце о том с кем встречался на этой стороне и у кого остановился.