Шел ребятам в ту пору…

И он не выдержал. Серебристая громадина в несколько сотен тонн с шумом и грохотом пролетела вниз. От сотрясения начались еще обвалы. И снова страшенный грохот.

У Василия глаза расширились от страха.

В лощине подстерегала другая беда: начался дождь — частый и долгий. Спрятаться негде. Все промокли до нитки. С надеждой партизаны поглядывали на небо: не покажется ли солнце? Но небо оставалось серым и неприветливым.

Двадцатого августа отряд «Мститель» спустился в долину Морх и расположился в лесу, на берегу речки. По долине на поиски краевого штаба западной группы партизан отправились комиссар Азизов, начштаба Такмаков, Сеид и Али Глоовы, Али Байкулов, Петр Доценко, Вобленко и Лайпанов. Разведчики ехали по узкой горной тропе. Было тихо-тихо. Но едва спустились на тропу узкого скального прохода, как фашисты-десантники открыли пулеметный огонь. Кони испугались. Партизаны успели вовремя соскочить с них и укрыться за камнями. Лошади умчались в сторону отряда.

После жестокой перестрелки с фашистами ненадолго в долине воцарилась тишина. Вдруг в густом ельнике разведчики заметили немецких «кукушек» и открыли по ним огонь. «Кукушки» полетели с деревьев. Партизаны взяли курс к своему отряду. Вернулись они на рассвете.

— Товарищ командир, — докладывал Азизов, — Аксаутское ущелье, которое пересекает дорогу к перевалу, занято вражеским отрядом мотопехоты.

«Мститель» взял курс на Шеелитовый рудник. И снова разведка, в которой были оба Томашенки.

Опять на пути следования отряда обнаружены немцы. Снова отряд изменил маршрут. На этот раз погода была великолепной.

— Утро-то какое! — восторженно прошептал Федор Томашенко. — Эх, война, война…

Василий отошел шагов на сто в сторону и вдруг увидел белку. Она завтракала под деревом. Вася замер, любуясь маленьким пушистым зверьком. «Сейчас поймаю». И, стараясь не хрустнуть веткой, стал подкрадываться к ней. Да разве мог он соперничать с белочкой в проворстве?! Вася и моргнуть не успел, как зверек забрался на дерево, оттуда перелетел на другое.

Отряд подходил к Марухскому перевалу. Ночью, когда спускались к южному его склону, пришлось пробираться по узкому карнизу, держась за скалу. Василий проехал это место на своем Абреке. Когда днем увидел это место, — ужаснулся. Как мог пройти конь с грузом тропу, шириной не более метра? Слева бездонной глубиной пугала пропасть, справа высилась скала, уходившая в облака. Ах, Абрек, дорогой умный друг!

Фашисты начали беспорядочную стрельбу. Партизаны залегли за камнями и отстреливались.

— Папа, немцы сзади! — закричал Василий.

Федор Томашенко схватил бинокль.

— Вроде бы не похоже на немцев.

Оказалось, это группа наших солдат тоже вела бой с врагом. Несколько партизан поспешили к ним на помощь. С ними Вася. В пути он немного отстал.

Вдруг откуда ни возьмись солдат с пятиконечной звездой на пилотке.

— Ты кто такой?

От неожиданности Василий растерялся. Не успел он и глазом моргнуть, как солдат выхватил у него винтовку.

— Парень, я сейчас такого жару фашистским бандюгам дам!

— Отдай! Это моя!

Пока препирались мальчишка и солдат, Федор Самуилович заметил отсутствие сына. Вернулся. Еще издали услышал перебранку.

— Ты что? А ну-ка верни винтовку мальчишке.

Солдат отдал оружие, извинительно улыбнулся:

— А я думал…

Вскоре произошла встреча пятнадцати солдат и офицеров Красной Армии с группой партизан.

* * *

…На Марухский перевал прибыли в конце августа. Здесь собрали всех партизан-коммунистов на закрытое партийное собрание. На нем присутствовал от штаба 46-й армии Марухского направления товарищ Дацевич.

— Кто желает остаться на перевале и действовать по особому заданию штаба 46-й армии, оставайтесь, — сказал товарищ Дацевич. — Остальные пойдут в Абхазию.

Восемнадцать остались на перевале. Остальные восемь партизан решили пробираться в Абхазию. С ними и оба Томашенки: Василий обморозил-таки ноги, и теперь вся надежда была на теплые края.

Василий был тощий. Сказался многодневный голод. На продолговатом длинноносом лице выделялись одни глаза.

Итак, решено. Завтра они начинают спуск с перевала. Васе было и радостно, что, наконец, кончится тревожная, тяжелая жизнь, и жаль расставаться с товарищами. «Как Гена Томилов?» Василий пошел разыскивать его.

Геннадий чистил винтовку под деревом. Из-под пилотки выглядывала золотистая прядь волос. Руки проворно перетирали детали затвора.

— Гена, а ты идешь в Абхазию?

Гена пристально посмотрел на своего младшего товарища.

— Если все станут драпать от фашистов, то кто же будет бороться с ними? Я остаюсь.

Томашенко почувствовал, что Генка на него смотрит как на дезертира, и ему сделалось стыдно. Василий покраснел. Но Гена тут же улыбнулся.

— Я не осуждаю тебя. Ты ж совсем юнец. Учись хорошо, понял? Пока и за меня учись.

Товарищи пожали друг другу руки, крепко обнялись, и Василий ушел, унося с собой чувство тяжкой вины.

…Федор Самуилович еще раз проинструктировал, как спускаться с гор, как дышать, и восемь человек двинулись в путь.