Шелест алой травы (СИ)

Неожиданная информация нашлась в учебнике истории. Наруто был прав — это смертельно скучное чтиво, которое я осилила на чистом упрямстве. И некоторые вещи меня очень озадачили, я не знала и до сих пор не знаю, как к ним относиться. Шодай Хокаге и его друг (а затем и враг) Мадара были настолько сильны, что во время битвы изменяли ландшафты. И женой Шодай была Мито Узумаки — химе Узумаки Ичизоку. Первой мыслью было, что Наруто — правнук Шодай, но уверена, будь это так, об этом узнал бы весь мир — о некоторых вещах он не смог бы промолчать даже под воздействием А-рангового дзюцу. Так что Блондинчик просто-напросто однофамилец. В главах об основании Конохи были краткие сноски о всех основных участниках. Я с интересом просмотрела сведения о клане Принца (как обычно, там расхваливали силу Шарингана), о Сенджу (они оказались кланом, родственным Узумаки) и, сюрприз, Узумаки, глава которого был почётным посредником при подписании Договора Основания. И когда я читала скудные строчки, посвящённые этому клану, яростная надежда сдавила моё сердце.

Узумаки правили маленьким островным государством. Они были долгожителями и славились своей жизненной силой. Они были непревзойдёнными мастерами фуиндзюцу. И у них были алые волосы. Алые волосы, как у девушки, за цвет которых один белобрысый болван прозвал её «Помидоркой-чан». Жизненная сила которой настолько велика, что один укус залечивает любые раны. Которая использует дзюцу запечатывания и распечатывания на каком-то подсознательном уровне.

Я давно отвыкла тешить себя надеждами. Поэтому, подавив возбуждение, решила, что Ублюдок умрёт не сразу, ему придётся многое рассказать обо мне и моей маме. Жаль, что Узумаки Ичизоку погиб. Жаль, что Наруто Узумаки — не Узумаки. Жаль, что у меня больше нет семьи.

Одной из глупостей, что я совершила в первые дни своего тренировочного путешествия — это убийство этих зайцев. Нет, особых сожалений по жизни ушастых ублюдков я не испытывала. А вот способ умерщвления был однозначно неприемлем. Зайцы — это не только трудноснимаемая шкура, не просто четыре-пять килограммов питательного мяса, зайцы — это ценная чакра, которую глупая Помидорка-чан могла поглотить, дабы потом использовать на тренировках. Оставалось только поймать зайца живым.

Всё оказалось очень просто. На охоту мы ходили с одной из Буншин-чан во время вечерних сумерек. Когда я замечала жертву, и мы удобно располагались возле неё на дереве, оставалось лишь применить Каварими, а Буншин-чан — подхватить возникшего рядом с ней зайца за уши.

Лишённый чакры заяц представлял собой неприглядное зрелище, а мясо его как будто иссыхало. Но если оно и теряло питательные свойства — то незначительно, а уж на вкус мне было наплевать.

Очень скоро мне стали нужны животные побольше. Но для того, чтобы лишить чакры какого-нибудь кабана, требовалось стоять достаточно близко, чтобы было можно положить на него руку. И при этом, конечно же, не достаться ему на обед. Было бы у меня какое-нибудь дзюцу паралича, я бы, конечно же, рискнула. Были бы у меня способы надёжно зафиксировать зверя… Тут и думать нечего. Но в моём арсенале были лишь кунаи, сюрикены и нин-проволока, а это значит, что арсенал нужно расширять.

Мы с подругами отрабатывали сразу оба направления — ключ к параличу лежал где-то в области подсмотренного ирьёниндзюцу, а обездвиживание… Я, в который раз, сделала ставку на Хенге. Над идеей использовать удлинение рук мы вместе посмеялись: только отгрызенных зверьми конечностей мне не хватало для полного счастья. А вот идея превращать часть себя во что-то, способное удержать кабана или даже кого крупнее, заслуживала тщательного обдумывания. Мы долго думали, на чём остановиться. Полоски ткани, верёвки, та же проволока, пусть при усилении чакрой и должны были быть неразрушимы, но это опять-таки, при достаточном контроле. Я решила начать с вырывающихся из рук цепей, дабы потом, когда у меня станет лучше с контролем, перейти на проволоку, разрезающую врага. Идея сработала, пусть и не в той мере, что мне хотелось. Создать цепь длиннее десятка метров у меня получалось, а вот управлять ей — уже не очень. Ну, таким меня было трудно расстроить — о предстоящих мучительных тренировках я знала и так.

*

Поразительно легко давалось фуиндзюцу, и это всё больше и больше укрепляло мою решимость порасспрашивать ублюдочного Зосуи и остальных мразей из Кусы. Впрочем, Зосуи достаточно — если для присмотра за двумя (пусть и весьма ценными) гражданскими приставили целого джонина, значит, он в курсе деталей своей миссии.

Через два дня у меня получилось создать свой первый свиток запечатывания, а через три — утяжелитель. Пусть он был всего лишь полоской бумаги, усеянной символами, и пускай внутрь я могла запечатать не больше пары десятков килограммов камней, но это был решительный прорыв.