Шелест алой травы (СИ)

Было жалко потраченных усилий, поэтому мы с Помидорками-буншин-чан устроили мозговой штурм. И один маленький факт, маленькая подробность из нашего печального путешествия по Лесу Смерти, перевернул всё с ног на голову. Во время сражения на поляне Принц с помощью сюрикена захлестнул проволоку вокруг руки Мумии. Он пустил по проволоке своё катондзюцу, тем самым чуть не сжёг придурку руку. Нин-проволока Конохи проводила чакру! Дрожащими руками я достала из рюкзачка моток и, ухватив почти невидимую металлическую нить кончиками пальцев, применила Чакра но Ито. Повинуясь моей воле и воле моей чакры, моток стал разматываться и поднялся в воздух. Это было невероятно! Пусть мои манипуляции были медленными и неуклюжими, но я знала, что при должной тренировке получу универсальное средство, способное как незаметно обездвижить врага, так и разрезать ему горло до позвоночника. И если мне удастся использовать все десять пальцев, как Накрашенный, то я…

— Эй, Карин-чан! Если подумать, нечто подобное мы делали со своими цепями! — обратилась ко мне одна из клонов.

И я с досадой хлопнула себя по лбу. Моё Кусари но дзюцу работало как раз на этом принципе — длинной цепью управляла именно моя чакра. Ну что же, пусть принцип не нов, но менее ценным от этого открытие не стало. Может быть, в будущем мне удастся выращивать длинные проволочки из пальцев с помощью Хенге, тем самым перестав зависеть от своих запасов.

Мои Цепи Души не давали покоя. Они были разрушительным оружием уничтожения, плодом моего страстного желания спастись, убив врага. После длительных размышлений и погружений в свои страхи и сомнения, мне удалось это понять. Это значило, что я должна научиться создавать их с другим посылом — остановить не навредив, сделать беспомощным врага, оставив в живых, либо же задержать и поглотить чакру. И сразу две Буншин-чан работали над своим состоянием духа, чтобы изменить природу цепей. И кое-что у них получалось — как минимум шипы на звеньях стали мелкими и тупыми. Чувствуя, что мы на правильном пути, Буншин-чан удвоили усилия.

Этот месяц прошёл в тотальном истреблении животных, за которыми приходилось уходить всё дальше и дальше, в ожесточённой учёбе и тренировках. Чтобы не перегореть от напряжения мы, следуя наставлениям из учебников, нашли себе способы отдыха души. Нет, ничего оригинального — каллиграфия была прекрасным занятием, смотреть, как на созданный дзюцу свиток ложатся движения такой же созданной чакрой кисти, расслабляло и позволяло распуститься жёсткому клубку в груди. И окончательно избавиться от напряжения позволяло, кто бы мог подумать, моё первое дзюцу — Кагура Шинган. Я садилась на большом валуне возле озера, глядя как соседние камни занимают мои копии, закрывала глаза и прислушивалась к окружающей природе. Мой взгляд разума видел воздух и землю, воду и деревья, рыб и животных. Я чувствовала обилие жизни, обилие чакры вокруг и становилась как будто единой с миром. На краю моего сознания крутилось чувство, что ещё чуть-чуть и я пойму что-то важное, узнаю какой-то фундаментальный закон мироздания, обрету поддержку и опору от всего, что видел мой внутренний взор. Моё тело застывало в почти полной неподвижности в попытках поймать это гложущее чувство. Но, к сожалению, озарение так и не посетило Помидорную Башку. Зато это был прекрасный отдых, означающий готовность к новым свершениям!

========== Глава 14 ==========

Бесконечные тренировки, учёба и эксперименты с чакрой превратили мою жизнь в нечто размеренное, рутинное и странным образом успокаивающее. Маленькая бумажная полоска на руке начала вмещать в себя всё больше и больше камней, тренировки практически полностью перекочевали на безмятежную гладь озера, а за животными приходилось уходить всё дальше и дальше от лагеря. И в какой-то момент я внезапно поняла, что зверьё перестало быть мне нужным как источник чакры, ведь мои собственные тело и разум окрепли достаточно, чтобы не заметить чакру даже крупного кабана.

Поэтому звери окончательно переместились в разряд «подопытных образцов». Мои дзюцу постепенно совершенствовались, теперь я могла одним касанием парализовать животное, причинить чрезвычайную боль или даже мгновенную смерть. Лишь один аспект подсмотренного дзюцу остался за пределами моих возможностей — лечение. Это нужно было исправлять — кусать себя было адски неприятно, к тому же возникшая слабость могла стоить жизни.

Одним из интересных открытий, сделанных почти случайно, было то, что преобразованную чакру мой Кагура Шинган видел, пусть и не настолько хорошо, как чужую. Это позволяло сократить количество подопытных животных, пусть и продляло мучения каждому пойманному экземпляру.

Когда на боку длинноухого засранца под плотным потоком зелёной чакры начал медленно закрываться разрез от куная, радости моей не было границ. И её не омрачило даже то, что заяц всё равно умер.