Шелест Да не судимы будете

В 15.30 состоялось заседание Политбюро, вопросов было много, и довольно сложных и острых, в частности об электри­фикации сельского хозяйства всей страны. Брежнев вел заседа­ние как-то неуверенно, нервничал, проявлял нерешительность.

Я неоднократно подвергал сомнению свой поступок, что сообщил и передал письмо Брежневу. Вскоре мой честный, добрый «жест» начал в какой-то степени сказываться. Испод­воль началось отчуждение и охлаждение отношений, и все больше оно нарастало.

Подходил конец года. Надо продумать вопрос, как подвести итоги проделанной народом республики огромной работы во всех отраслях народного хозяйства, науки, культуры, социаль­ных вопросах. Год был нелегким, сделано немало, но и недора­боток еще хватает. Надо продумать, как их устранить в насту­пающем году.

Приближался юбилей — 19 декабря исполнится 60 лет Л. И. Брежневу. Все члены Политбюро пришли к заключению, что эту дату надо отметить скромно. Собрали с членов Полит­бюро, кандидатов и секретарей ЦК КПСС деньги, чтобы приоб­рести личный подарок юбиляру от товарищей по работе. Что касается правительственной награды, то было принято решение представить его к ордену Ленина и Золотой Звезде Героя Социалистического Труда. (Одну Звезду Героя Социалистиче­ского Труда он уже имел еще при Н. С. Хрущеве.)

Но Брежневу хотелось другого, он хотел быть Героем Со­ветского Союза и начал упрашивать Подгорного внести предло­жение о присвоении ему (Брежневу) звания Героя Советского Союза. Н. В. Подгорный отказывался это делать, приводил аргументы против, но Брежнев просил, вымогал, вымаливал Героя, ссылаясь на то, что якобы его в войну представляли к этому званию. Но ведь прошло больше двадцати лет, как закончилась война. За что же награждать таким высоким звани­ем в мирное время? Обо всем этом Н. Подгорный со мной неоднократно говорил, высказывал свое возмущение и даже советовался со мной, что делать, как поступить. Я высказал откровенно свое мнение, что присвоение звания Героя Совет­ского Союза будет воспринято отрицательно, в особенности военными и фронтовиками. Подгорный в разговоре со мной сказал: «Я с тобой согласен, но Брежнев берет меня просто измором, больше такого «напора» я выдержать не могу, да и не хочу окончательно портить с ним взаимоотношения». Я отве­тил: «Как хотите. Я завизировал документ на звание Героя Социалистического Труда. Менять свое решение не буду». Брежнев сломил «сопротивление» Подгорного, а дальше уже ни у кого возражений не нашлось.

Так Брежнев стал Героем Советского Союза. А потом пошел «звездопад», но это без меня — я уже был не у дел — на пенсии. Итак, появился новый четырежды Герой Советского Союза! Среди партийного актива, народа, среди кадровых воен­ных, фронтовиков было много нелестных отзывов в адрес Брежнева. Но самая печальная и страшная сторона дела: все, кто присутствовал при вручении «заслуженных звезд», отчаянно рукоплескали с явным налетом подхалимства и лести. А какой вред и последствия горькие от этого всего могут быть, надо только задуматься.

Провели большое совещание в Киеве по вопросу подготовки проведения празднования 50-летия Великого Октября, тут же было принято решение о созыве Пленума ЦК КПУ во второй половине января 1967 года, на котором обсудим подготовку к 50-летию Октября. Накануне, 26 декабря, мне позвонил Н. В. Подгорный и сказал, что собирается приехать в Киев на несколько дней, я ему ответил, что буду рад встретиться. Мы говорили по всем вопросам. Он мне рассказывал об обстановке в центре. По многим вопросам высказывал свое несогласие и возмущение по поводу поведения Брежнева, но дружески меня предупредил, чтобы я не очень был откровенен, особенно с Брежневым, потому что им все истолковывается по своему «узкому умозаключению». Подгорный как-то мимоходом ска­зал, что больше надо ориентироваться на А. Шелепина и Д. По­лянского, возможно, на А. Кириленко, но последний неустойчи­вый человек, очень мнительный, далеко не лишен подхалим­ства. Подгорный заключил: «Вести себя во всех отношениях надо очень осмотрительно и осторожно».

Вот в такой обстановке приходилось работать Первому секретарю ЦК КПУ и члену Политбюро ЦК КПСС. Оказыва­ется, надо было больше думать, как себя вести, не говорить откровенно, зажимать свою инициативу, отвлекать этим самым внимание от основной работы, от решения жгучих и неотлож­ных вопросов повседневной работы. Можно себе представить общую обстановку в «высших кругах партийного руководства». А кто создавал такую обстановку? Это уже само собой понятно. Во время пребывания Н. Подгорного в Киеве Л. Брежнев мне два-три раза на день звонил и все интересовался, расспрашивал, чем занимается Николай Викторович и где он находится, с кем встречается.