Шелест Да не судимы будете

Как-то однажды — шел уже, кажеися, 1925 год — меня пригласил к себе секретарь райкома комсомола Иван Шерстнюк и предложил работу секретаря комсомольской ячейки в селе Петровском. Но так как штатной единицы секретаря комсо­мольской ячейки не было, то меня определили заведовать хатой-читальней, где по тем временам была приличная зарпла­та — 45 рублей в месяц. Такое предложение для меня было неожиданным. Мне было жалко расставаться с привычной для меня работой, да, откровенно говоря, я далеко не полностью понимал и представлял свои будущие обязанности, и это меня несколько пугало. Я попытался отказаться от предложения, но мне напомнили о комсомольской дисциплине. Пришлось согла­ситься. Пошел в РИК (районный исполнительный комитет), получил документ о моем назначении. С инструктором райкома комсомола пешком отправились в с. Петровское за 25 километ­ров от райцентра. Собрали комсомольскую ячейку, и меня избрали ее секретарем.

Райком комсомола поставил передо мной задачу: оживить работу комсомольской организации, добиться значительного роста рядов комсомола. Хата-читальня должна стать культурно­политическим центром на селе. Задача ясна с точки зрения постановки вопроса, но в выполнении ее было много трудно­стей, а неясностей еш;е больше — каким путем это все'можно сделать. Прошел инструктаж, получил «циркуляры» на папи­росной бумаге и приступил к работе.

Петровское было сложным селом. Из 300—350 дворов боль­шинство были зажиточные, крепкие хозяйства. Несколько де­сятков хозяйств были «кулацкими», как мы тогда их определя­ли. Была и голота, как нас тогда называли заможные На селе было всего два коммуниста: член партии демобилизованный инвалид-красноармеец, он же и председатель сельского Совета, да кандидат в члены ВКП(б) местный «грамотей», заведующий сельпо. Мои помыслы вступить в партию были ограничены отсутствием партийной ячейки в селе. Всю же организационно­политическую работу — созыв сходок,- митингов, собраний, лекций и докладов — приходилось проводить через комсомоль­скую ячейку.

Хата-читальня была размещена в доме попа. Это было приличное помещение. Зал вмещал 100—120 человек. В четы­рех подсобных комнатах мы разместили комнату для политзаня­тий и комсомольской ячейки, комнату, где размещалась библио­тека, комнату для занятий драмкружка и агрокомнату. В хате- читальне был «культинвентарь»: пианино, гармошка, проекци­онный фонарь с набором диапозитивов. Библиотека состояла из нескольких сот книг. Выписывались газеты и журналы. И гор­дость «света» — десятилинейная керосиновая лампа, подвешен­ная к потолку. С комсомольцами проводились политзанятия, читка лекций, устраивались вечера «вопросов и ответов» на самые разнообразные, даже «вольные» темы, разучивались пье­сы и песни. Во всей работе хаты-читальни оказывали самую существенную помощь молодые учителя-комсомольцы. Опреде­ленная тяга молодежи села и ее интерес проявлялись к меро­приятиям, проводимым комсомолом, а также к работе хаты- читальни. Но рост комсомольских рядов шел довольно туго. Причиной этому было сильное отрицательное влияние молодег жи из зажиточных семейств, боязнь бандитов и некоторое влияние церкви, которая была рядом с хатой-читальней. Мужи­ков тоже тянуло К: работе хаты-читальни, и этому способствова­ла хорошо оборудованная комната агротехники. В ней были красочные плакаты, литература по агрономии, специальная литература по земледелию и животноводству — журналы и наг­лядные пособия. Часто организовывались лекции, беседы по агрономии. Их проводили агрономы из райземотдела.

Мужикам все это нравилось. Они начали более снисходи­тельно относиться к комсомольской ячейке и к самим комсо­мольцам. А хата-читальня стала их «клубом». В нем обсужда­лись самые разнообразные, сложные, подчас тревожные теку­щие дела самой жизни и политики. Вокруг еще «пошаливали» мелкие разрозненные банды, но в село Петровское банды почти не проникали, ибо им было известно о вооруженном отряде комсомольцев. А главное — мужики под руководством предсе­дателя сельского Совета организовали хорошую самооборону села.

Петровское было селом полустепным. Лесов вокруг близко не было. Единственным большим зеленым массивом был цер­ковный парк. Он по склону спускался к: самой речке Балаклей- ке. Да еще были деревья на сельском кладбище. На усадьбах у мужиков было, конечно, много садов. Как-то поздно ночью с группой комсомольцев я возвращался из хаты-читальни к себе на квартиру. Вот тут, в этом церковном парке, нас из засады и обстреляли, да с такого близкого расстояния, что мне в глаза попал несгоревший порох, мне пришлось пролежать в больнице почти две недели. Остатки пороха до сих пор остались в глазах. Буденовка моя была пробита самодельной пулей, очевидно, стрельба по мне произведена была из обреза. Мы в ответ на внезапное нападение открыли беспорядочную стрельбу, но только всполошили дежурных самообороны.