Шелихов. Русская Америка

   — Ну так слушай, — сказал, — коли у тебя интерес есть. — И опять очертил на карте Чукотский нос. — Могил здесь русских много, — сказал, — и имена людей, захороненных в мёрзлой этой землице, неизвестны. Первым сюда пришёл и увидел пролив, отделяющий нашу землю от матёрой Америки, Семён Дежнев, а позже неистовый и свирепый, не жалеющий ни себя, ни людей, царёв капитан Витус Беринг на боте «Святой Гавриил».

   — Однако, — перебил Потапа капитан Бочаров, — сказать надо о Дмитрии Гвоздеве и Иване Фёдорове.

   — Это так, так, — оборачиваясь к нему, подтвердил Зайков, — оба берега пролива на карту положили Гвоздев и Фёдоров, и, наверное, они-то первыми и увидели американскую землю.

Потом Зайков вновь пополз корявым пальцем по карте.

   — Вот они, эти берега. Царёв капитан Беринг пошёл ниже и открыл Командоры и остров святого Лаврентия.

   — О Гвоздеве след сказать, — вступил в разговор Бочаров, — что по злому навету он в застенок попал, пытки великие претерпел и мучения.

   — Точно, — поддержал Зайков, — а человек был гораздо честен. Не в пример иным многим. Ну да с мореходами по-всякому бывало. И по головке их власть предержащие гладили, и били по этим же головам. В застенке Гвоздев при правителе Бироне сидел. Едва-едва вконец морехода не уходили.

Фонарь стал гаснуть. Пламя забилось, зачадило. Резко ударила в нос горелая, чадная вонь.

Зайков поднялся, из плошки долил в фонарь китового жира, вытопленного с добавлением перетёртой золы талины, чтобы, скапливаясь у фитиля, удерживала пламя ровным и светлым. То хитрости были ватажные, приобретённые годами.

   — А что, — сказал, усаживаясь вновь за стол и оглядывая Бочарова и Баранова весёлыми глазами Потап, — повезло нам с китами. Истинно повезло. Так бы голодные, да и впотьмах, сидели.

Засмеялся. И лужёное северными ветрами лицо его стало вдруг таким домашним, такие добрые морщинки лучиками разбежались от глаз к вискам, что трудно было поверить: сидит человек не в иркутском крепком доме, красно изукрашенном богатой деревянной резьбой, натопленном, обихоженном, но в заметённом снегом зимовье, на тысячи и тысячи вёрст от которого нет ни единого человеческого жилья.

Баранов, отрывая взор от приковавшей его внимание карты, возразил:

   — Когда кит твою байдару шибанул, я, грешный, решил — всё, конец тебе, Потап.

   — Пустое, — сказал Зайков и махнул рукой.

И так он сказал это «пустое», что Александр Андреевич и вправду понял: Зайкову случай тот был малостью, так как видеть ему пришлось много страшнее. Но в ту минуту, когда кит врезался в байдару и в фонтане брызг, подброшенная в воздух, она перевернулась, как щепка, испугался бы и крепкий духом.

Всё же заметить надо, что случай этот для Потапа Зайкова прошёл не бесследно. Он крепился, виду не подавал, однако ноги у него стали ходить трудно после охоты, выручившей ватажников. И по утрам Зайков поднимался тяжело, как ежели бы что надломилось у него в пояснице. Кит его зашиб крепко. Но, надеясь на могучее здоровье, Зайков полагал: немощь пройдёт. Однако время шло, а боли усиливались. Потап о том никому и словом не обмолвился.

Трое в землянке опять склонились над картой.

   — Беринг в другой раз пошёл к берегам Америки на корабле «Святой Пётр», — продолжил рассказ Потап Зайков, — с ним на «Святом Павле» шёл Алексей Чириков. В виду американской земли корабли разошлись. «Святой Павел» с Чириковым во главе подошёл к гористому острову и стал на якорь. Надо было запастись водой. С борта спустили шлюпку с десятью матросами, и она ушла к острову.

Потап сильной рукой потёр затылок. Лицо омрачилось.

   — Шлюпку долго ждали, — наконец сказал он, — но она не вернулась. Спустили вторую шлюпку, но не пришла и та. Два дня искал Алексей Чириков своих людей, но они исчезли бесследно. Как в воду канули. Ни следов, ни шлюпок.

Зайков пожал плечами, как ежели бы сам был на «Святом Павле» и после поиска неведомо куда исчезнувших людей сильно изумился.

   — Много позже стало известно, — вступил в разговор Бочаров, — что их убили индейцы. На острове обитало воинственное племя, и их вождь, надев медвежью шкуру, вышел к морякам. Потоптавшись у них на виду, медведь пошёл к лесу. Моряки, надеясь пополнить провиантский запас медвежатиной, поспешили за ним. Но медведь уходил всё дальше и дальше, пока не завёл моряков в дебри, где их всех убили. Тела убитых индейцы спрятали. Следы скрыли.

   — Да, — сказал Потап Зайков, — узнали о том от других племён. Так погибли первые русские на американской земле. А Витус Беринг дошёл до Кадьяка, открыл купу Шумагинских островов. Прошёл вдоль гряды Алеутских островов между Новым Светом и Камчаткой. Но из плавания не вернулся. Погиб.