Шелковая императрица

Возмущенное лицо и гневный взгляд императрицы не оставляли сомнений в твердости ее позиции. Она продемонстрировала настоятелю, что он забылся и перешел допустимую границу в разговоре с супругой повелителя империи Тан, выставив ее двуличной особой, способной хитро вести расспросы и манипулировать собеседниками.

— Простите меня, это недоразумение. Я обратился к вам исключительно потому, что был уверен в вашей заинтересованности в решении данного вопроса, — быстро изменил тон опытный политик, каким по существу и являлся глава крупнейшего махаянистского монастыря в Китае.

Чтобы сгладить неловкость и прекратить разговор, У-хоу внезапно встала и поспешила к Небесным Близнецам, радостно бросившимся ей навстречу, словно давным-давно не видели любимую «тетушку». Она передала их послушнику из монастыря Познания Высших Благодеяний, который давал уроки Лотосу и Жемчужине в прохладном летнем дворце.

Как всегда бывало в самые трудные моменты жизни, У-хоу осталась наедине с собой и своими проблемами, требовавшими немедленного решения.

В сумерках она присела на изящную резную каменную скамью, над которой возвышался мраморный ажурный навес, наблюдая за танцовщицами и певицами, услаждавшими императрицу. Но музыка не могла рассеять ее раздумий о событиях минувшего дня. Она чуть не потеряла Жемчужину в водах реки Ло, она получила подтверждение существования на дне восьми кубических камней, но по-прежнему не знала, есть ли на них пророческие надписи, а разговор с Безупречной Пустотой поразил ее прежде всего известием о появлении в Лояне беглянки Умары!

Она совсем забыла о маленьком сыне Ли-цзяне, к которому проявляла намного меньше внимания, чем к Небесным Близнецам, оставив малыша на попечение кормилиц и служанок. Только они, двое божественных детей, приносили в ее душу покой и радость, заставляя искренне улыбаться и ни о чем не сожалеть…

ГЛАВА 39 ОАЗИС ТУРФАН, ТАЙНАЯ МАСТЕРСКАЯ МАНИХЕЕВ

— Браво, Луч Света! С удовольствием могу отметить, что пройдет еще немного времени, и мы восстановим все, что разрушили эти разбойники тюркюты! И манихеи смогут вновь наладить производство шелка…

Радость буддистского монаха по имени Кинжал Закона, разглядывавшего небольшой фрагмент зеленого шелка, переданный ему Лучом Света, была вполне оправданной. Благодаря тому что в ткань была мастерски вплетена серебряная нить, парча сияла на солнце, словно озерная вода.

— Но сейчас у нас, по милости тюркютов, нет ни одного рулона готового шелка, а надо возместить убытки, — с кислой миной произнес молодой кучанец.

— Наберись терпения. Как только начнется регулярное производство ткани, слух об этом пойдет по всему Шелковому пути. Поверь мне: это самый надежный и скорый способ распространения новостей, — уверенно заявил монах из Пешавара.

Кинжал Закона намекал на решающий довод, уже не раз использовавшийся в спорах с Лучом Света. Надо сказать, что тот остался в оазисе, чтобы помочь единоверцам, вместо того чтобы немедленно броситься вслед за Нефритовой Луной, не имея ни малейшего шанса вызволить ее из рук бандитов, кони которых мчались, как ветер. Нужно было хорошо подготовиться, чтобы добиться ее возвращения. Багдад находится на дальнем краю мира, но еще дальше расположена Пальмира — последний пункт на западе Шелкового пути, куда доходят караваны с востока, а оттуда отдельная дорога ведет к порту, называемому Бейрут!

В сложившейся ситуации самым разумным для молодого манихея казалось согласиться с вариантом, предложенным монахом из Пешавара: выкупить возлюбленную с помощью шелка, который им удастся изготовить. Для этого необходимо было учитывать и существующие прочные связи между тюркютами и империей Тан, и обычаи выкупа заложников и пленников.

Мало-помалу дела пошли на лад, тутовые деревья прижились в новых горшках, работа шла успешно, и пять заинтересованных в процветании производства мужчин — ма-ни-па, манихей Луч Света, Кинжал Закона, Святой Путь Из Восьми Ступеней и Пять Защит — теперь присели, чтобы выпить абрикосового сока. Бывший монах-махаянист Пять Защит зачерпнул из кувшина мякоть спелых плодов, выросших здесь же, в оазисе, а потом добавил к ним освежающие листья мяты. В ногах у него устроилась Лапика, мучимая палящим зноем и оттого вялая.

В самый разгар лета тень деревьев была особенно манящей и желанной, и разросшаяся шелковица радовала не только глаз, но и тело работников.

— Несмотря на все опасения, изготовленная нами зеленая парча, кажется, превосходит уровень вершин страны Бод! Императрица У-хоу будет счастлива и удивлена, когда ма-ни-па поднесет ей первый рулон! — с энтузиазмом воскликнул Пять Защит, возвращая образец Лучу Света.

На стеллаже рядом виднелись коконы, закрепленные на сухих ветках вереска, а сердцем предприятия были горшки с тутовыми деревьями, без которых производство шелка стало бы невозможным. После разгрома, учиненного тюркютами, некоторые деревца пришлось привязывать к опорам, так как стволы оказались повреждены. Однако усилия не пропали даром.