Шелковая императрица

Трое ткачей, умело подобранных персом Аджия Могулом, сидели за станками с утра до вечера. Обустроившись в соседнем помещении, они день ото дня вырабатывали все более плотные и качественные образцы ткани, нежной на ощупь и блестящей. Безусловно, это был еще не муаровый шелк, прославивший Храм Бесконечной Нити в Чанъане, но парча высшего класса, пользующаяся огромным спросом в Центральном Китае.

— Пожалуй, нас можно назвать служителями шелка, своего рода монахами — бойцами небесной нити, не правда ли? — пошутил манихей.

— Если Море Покоя сумеет уговорить У-хоу послать нам в помощь китайского мастера, умеющего строить ткацкие станки для изготовления муара, партию можно считать выигранной! — ответил Пять Защит.

Тремя месяцами ранее Великий Совершенный Церкви Света в Турфане отправился в Чанъань. Несмотря на разгром, учиненный тюркютами, он абсолютно полагался на кучанца и верил, что тот сумеет все исправить. Формальным поводом для его путешествия стал эдикт, дозволяющий исповедание манихейской веры в империи Тан.

— А в том, что касается окраски ткани, нам повезло, что появился Пять Защит! — добавил молодой манихей. — Он так много знает о смешении цветов, словно служил главным колористом Храма Бесконечной Нити в Чанъани. Без него мы ограничились бы блеклыми тонами, которые не имели бы успеха на рынке…

И Луч Света был прав. Горе от потери любимых, страх за судьбу женщин сблизили буддиста и манихея, заставив их искать забвения в непрестанном труде. Они потратили много часов, добиваясь превращения сырой нити, извлеченной из кокона, в прелестный шелк, отливающий золотом и очаровывающий взгляд. Нежная ткань словно помогала им пережить невзгоды и изгнать тяжкие думы об утраченных возлюбленных.

Вот уже шесть месяцев Пять Защит жил в Турфане после того, как нашел в себе силы вырваться из сладких объятий жрицы культа бонпо красавицы Ярпы. Чары ее были так сильны, что юноша, даже решившись покинуть Тибет, горько сожалел о неизбежном расставании. День за днем и ночь за ночью, предаваясь страсти на ложе, он забывал о своем намерении уйти, а потом вновь вспоминал Умару… Душа его разрывалась на части и тело болело от внутреннего напряжения. И каждый раз он думал, что останется еще на один день — всего лишь на один, и так продолжалось много-много недель…

Но однажды вечером произошло событие, заставившее его осознать: если он не уйдет немедленно, всю жизнь проведет в этих горах.

Полусонный, утомленный бурной страстью и изощренными ласками Ярпы, он, раскинувшись на постели, разглядывал бревенчатый потолок, а прекрасная жрица бонпо спала у него на плече. И вдруг прямо перед ним в сиянии предстал образ Умары, ее милое лицо, ее безмятежный взгляд. Любимая посмотрела ему в глаза и улыбнулась так, как умела только она — как будто хлынул поток света. Счастливый, он подался к ней и прошептал: «Умара!»

Только в это мгновение он понял, сколько времени уже потерял! Как он мог жить без прекрасной дочери Аддая Аггея и ее разноцветных глаз?! Пять Защит потихоньку, стараясь не разбудить хозяйку дома, встал, бесшумно оделся, собрал вещи. Прежде чем уйти, он положил у изголовья ложа сорванный неподалеку синий цветок горечавки. А потом бывший помощник Безупречной Пустоты, словно вор, ступая на цыпочках, с яростно бьющимся сердцем покинул жилище жрицы культа бонпо. Лапика поплелась за ним, помахивая хвостом от счастья вновь оказаться посреди бескрайних пустынных пространств, пересеченных горными цепями и тысячами речушек и ручейков.

Идея отправиться в Турфан и попытаться отыскать там, в манихейской общине, молодого кучанца по имени Луч Света, которого они когда-то встретили на пути в Китай, в стороне от Нефритовых врат, пришла ему в голову внезапно и показалась разумной. У него ушло чуть меньше трех с половиной месяцев на дорогу от деревни в глубине Тибета, где жила Ярпа, до оазиса на Шелковом пути, где обитали манихеи.

В Турфане он довольно быстро отыскал остатки шелкового предприятия и своим появлением немало удивил Луча Света, который как раз занимался тем, что поливал недавно пересаженные в новые горшки тутовые деревья. Манихей увидел сперва силуэт человека в лохмотьях, нарисовавшийся в дверном проеме. Поскольку свет падал так, что он не мог разглядеть лицо вошедшего, Луч Света насторожился, но стоило незнакомцу сделать пару шагов вперед, стали видны и раскосые глаза, и широкая, искренняя улыбка — сомнений не осталось.

— Заходи скорее, о Пять Защит! Добро пожаловать в Турфан! Какой дивный сюрприз! Хвала Мани, направившего сюда твои стопы, брат мой! — воодушевленно приветствовал гостя Луч Света.

Несмотря на то что их знакомство было мимолетным, молодые люди испытывали друг к другу глубокую симпатию, рожденную еще и сходством судеб, а не только возрастом и прямодушием.

— Ом! Вот это да! Пять Защит, вот это и вправду удивительно! Что привело тебя сюда? Я был уверен, что вы с Умарой остаетесь в Чанъане! — воскликнул ма-ни-па, занимавшийся в стороне сортировкой рулонов шелка по цвету и только теперь увидевший старого товарища.