Шелковая императрица

Кто же мог совершить столь подлый поступок? Судя по задумчивому лицу первого помощника настоятеля из Пешавара, он догадывался, кто стоял за новым бедствием…

Вскоре всех пятерых сгрузили, словно кули с мукой, на пол перед тучным губернатором, сидевшим в кресле черного дерева и щелкавшим семечки подсолнечника. Хон Красный начал сразу и без обиняков:

— Вы арестованы за незаконное производство шелковой ткани. Такого рода деятельность запрещена в Срединном государстве. Индийский монах по имени Радость Учения прибыл из Пешавара, чтобы обвинить вас.

— Мерзавец! Я так и знал, что это его грязная уловка! Он заслуживает ада Авичи! — в сердцах воскликнул Святой Путь Из Восьми Ступеней.

— Губернатор Хон, если кто-то здесь виноват, так это я, и только я! Пусть пророк Мани немедленно превратит меня в прах и пепел, если хоть кто-то из этих людей имел отношение к делу или касался шелковой нити! — во всеуслышание заявил Луч Света в отчаянной попытке спасти товарищей.

— Вы действовали сообща и будете отправлены куда следует, все вместе! — сухо отрезал губернатор.

Захват пяти явных преступников был для него первым за много месяцев удачным шансом показать начальству свое рвение и, может быть, сделать шаг вверх по карьерной лестнице.

— Отправлены? Но куда? — встревожился Пять Защит.

— В Чанъань! Все виновные в государственных преступлениях должны быть доставлены в Главную инспекцию, — возмутился невежеству пленника губернатор Хон, сплюнув шелуху от семечек прямо к ногам махаяниста.

— Подождите, господин Хон! Вы совершаете сейчас страшную несправедливость! — Пять Защит сделал шаг вперед, и на его ногах громко зазвенели цепи, которыми для верности сковали арестованных. Однако его никто не слушал.

После восьми дней заключения в крошечной камере в подвале административного здания обвиняемых поместили в передвижные клетки, установленные на повозке, запряженной тремя мулами. Дорога оказалась для всех пятерых узников настоящим испытанием. От Турфана до Нефритовых ворот, до самой Великой стены, преграждавшей Шелковый путь в районе величественных гор Маджон, они претерпели истинную пытку, для манихея сравнимую со страданиями Мани, а для христианина — с Крестным путем Господним. Они мучились от жажды и жары, временами — от холодных ливней или ночного холода. У пленников не было ни малейшего шанса вырваться на свободу, они находились не просто в клетках, но еще и под неусыпным присмотром стражи.

Наконец показались высокие стены, ограждавшие империю Тан.

— Как бы я хотел подняться на стену — лишь бы только броситься вниз! — горько вздохнул Кинжал Закона, впервые за все время утративший привычную бодрость духа и веру в лучшее.

— Если бы у меня была возможность, я, скорее, предпочел бы сокрушить головы наших охранников, чем свою! — с яростью ответил Луч Света, страдающий от сознания своей полной беспомощности.

Насмешки и оскорбления, тычки палками сквозь прутья клеток — вот что ждало их в первой же деревне на китайской территории. В основном так забавлялись местные дети. Для всех вокруг пять заключенных были преступниками, об этом громогласно объявлял глашатай, об этом свидетельствовали их жалкое положение и измученный вид. А обитатели приграничной полосы считали преступниками прежде всего грабителей с большой дороги — самую ненавистную категорию негодяев, угрожавших жизни и имуществу честных граждан. В клетке — значит разбойник и душегуб, только так понимали ситуацию простые крестьяне и горожане.

Убежденный, что наступил решающий поворотный момент в его карьере, низкорослый губернатор Хон Красный решил лично доставить в столицу пойманных нарушителей закона. Наконец ему представился случай предстать перед главным канцлером империи! Не так часто это удавалось одному из ста восьми губернаторов китайских провинций.

Он немедленно изложил причину своего визита секретарю главного канцлера и попросил об аудиенции. Естественно, он перечислил и имена всех задержанных.

— Господин губернатор, да вы сделали нам неожиданный подарок. Вот уже много месяцев по всей империи разыскивают бывшего монаха Большой Колесницы по имени Пять Защит, а также манихея, которого зовут Луч Света, — заявил высокий и тучный канцлер Хэньян трепетавшему перед вельможей коротышке Хону.

— Да пребудет со мной дух учителя Куна![56] Арест этих пяти преступников стал возможен благодаря тому, что их изобличили, — торопливо пробормотал губернатор Турфана, чувствуя, что губы плохо слушаются его, а зубы чуть ли не лязгают от страха. Больше всего он опасался теперь, что его услуги будут приуменьшены и он не получит ожидаемого вознаграждения.

— Объясни-ка мне подробнее, как ты их схватил? — распорядился главный канцлер, откинувшись на огромную шелковую подушку, позволявшую с удобством устроиться в массивном резном кресле.