Шёлковая тишина (ЛП)

Вопросы требуют срочных ответов, но мне их не найти. Я вязну в мыслях, как в вязкой нефти, — задыхаюсь, тону и не могу пошевелиться. Мне уже представляется, как Антон привозит Киру сюда, как он всё портит между мной и Максом, как он кружит голову Кире, и как она тоже беременеет от него. От калейдоскопа этих картинок мне становится так плохо, что, кажется, вот-вот стошнит.

Глава 23

— Кир, — я сдёргиваю резинку с волос и распускаю пучок. — Знаешь, домой лучше пока не ходить, там могут дежурить журналисты. Сможешь у подружки поночевать? Пару ночей.

— Шутишь? — смеётся девушка. — С удовольствием!

— Только постарайся Антона обходить стороной, — продолжаю я серьезно.

— Почему? Он классный, — замечает она.

Вот в этом-то и дело. Я задумчиво ковыряю носком балеток землю под качелями. О роли Антона в моей жизни родственники не знают — и, возможно, зря — потому что мне не хочется выглядеть в их глазах идиоткой. Кто ещё мог так влюбиться в моряка и не заметить, что его чувства совсем не такие же пылкие?

— Кир, у нас с ним не самые лучшие отношения, и я… я ему не доверяю, — мне неловко так путать свои аргументы, но как иначе убедить сестру я не знаю.

Девушка молчит, и я решаю додавить.

— Это правда, Кира. Его вид обманчив.

Она вздыхает и неохотно соглашается:

— Ладно, я тебя поняла.

Я перевожу дыхание и скорее освобождаюсь от картинки Киры, беременной от Антона.

Мы прощаемся, и я возвращаюсь к своей книге и к Веронике. Их отношения с Джедом всё ближе к кульминации — когда они оба поймут, что всё гораздо серьезнее, чем они предполагали. Что Джед скучает по Веронике и злится, когда она не звонит. Что Веронике обидно отпускать парня к его девушке и ей каждый раз хочется, чтобы он остался с ней. Они до сих пор не целовались, хотя в остальном зашли гораздо дальше, чем мы с Максом. Но таково их понятие близости. Для обоих поцелуй станет чем-то сродни столкновению и взрыву двух миров — неотвратимое событие, которое уничтожит всё вокруг для чего-то нового и гораздо более яркого.

Во всяком случае, я веду их в этом направлении. Макс, может, и сменит курс, но, пока он занят своими делами, в нашей книге я за главного. И мне не хочется сознаваться в этом самой себе, но я испытываю облегчение. Моя книга — снова в моих руках, мои герои — снова только мои, и мне не нужно объяснять логику их поступков. Моя скорость повествования — снова та, что комфортна для меня, мой сюжет — снова меняется так и тогда, когда этого хочу я.

Я создаю этот мир, я его развиваю — и это одно из самых ценных ощущений в моем творчестве. Меня посещает коварная мысль скорее дописать книгу, пока Максу не до неё. Я готова оставить его имя на обложке, готова поделиться с ним гонораром, но мне совсем не хочется впускать второго демиурга в свой мир.

Даже если этот демиург будет прожигать меня взглядом своих темных глаз, даже если он будет сжимать меня своими широкими ладонями, даже если будет целовать, не давая вдохнуть воздух… Я улыбаюсь и прикрываю глаза. Почему его поцелуи, его прикосновения, его близость остаются в моем сознании такими четкими, словно татуировки на теле? Почему, стоит лишь смежить веки, как все частички Макса — его дыхание, его тепло, его сила — с лёгкостью проявляются, словно он рядом? Моя кожа покрывается мурашками, мое сердце ускоряется, кончики моих пальцев покалывает от реалистичности моих фантазий, от моего предвкушения, от моего желания. От моей нужды в нем.

Я не знаю, когда мы доберёмся до главного, до того сокровенного момента, когда не останется никаких преград, никаких причин, никаких условий, но я готова ждать, потому что ожидание подогревает. Неторопливость распаляет меня получше скорости, и я только надеюсь, что для Макса наше вынужденное промедление кажется таким же тягуче-сладким.

Я стараюсь не вплетать свои мысли и чувства в книгу, но они все равно прорываются между слов, и Вероника перестаёт быть самой собой. Я чувствую это по тому, как текст начинает тормозить. Нужные слова не подбираются, фразы не строятся, диалоги затухают. Я понимаю, что нужно вернуться назад и изменить написанное сегодня, и с досадой блокирую телефон. Не люблю такие моменты, но временами они случаются.

К вечеру мое творчество снова идёт как по маслу. Особенно после того, как закончились звонки из издательства. Мне звонили юристы, главред и Тамара, но я не могла рассказать им ничего нового. Они сетовали на ситуацию до тех пор, пока кому-то из них не пришло в голову развернуть дело в свою пользу.

— Работа над романом так сблизила соавторов… Они так упорно влюбляли героев друг в друга, что не заметили, как… — главред бормотал уже предполагаемыми цитатами из анонсов книги. — Это будет сенсацией!

Мне не слишком-то хочется выносить отношения с Максом на публику, но раз уж Майя все равно это сделала, то другого выхода нет.