Шелковые узы

Но что-то было не так. Вдалеке слышались какие-то крики, визг женщин. Из окошек ничего не было видно, и никто не подошел открыть дверцу. Четверо пассажиров молча сидели в карете, стараясь не встречаться взглядом и не выражать громко возмущение. Кто-то барабанил пальцами по подлокотнику, кто-то нетерпеливо поправлял одежду. Скорее всего, подобная задержка стала для них неприятным сюрпризом.

Спустя несколько минут один из пассажиров, джентльмен средних лет и достатка, нетерпеливо прочистил горло, поднял трость и постучал по стенке экипажа. Ответа не последовало. Он наклонился и выкрикнул:

– Кучер, почему стоим?

– Скоро поедем, сэр, – неуверенным голосом ответил возница.

Они подождали еще несколько секунд. Джентльмен вздохнул, встал и вышел из кареты, велев сыну остаться с дамами. Когда он вернулся, у него были такие красные щеки, словно его вот-вот хватит удар.

– Дамы, беспокоиться не о чем, – пытаясь не выдать волнения, заверил он женщин. – Однако предлагаю зашторить окна.

Карету начало трясти с такой силой, что пассажиров швырнуло сначала в одну, а потом в другую сторону. Казалось, кучер пытается развернуть упряжку вместе с экипажем.

Крики снаружи усилились. Слов было не разобрать, иногда они напоминали песню, сердитую и угрожающую. В сторону кареты полетели камни. С глухим стуком они падали на дорогу и сотрясаемый экипаж. Одна из лошадей тихо заржала, словно от боли. Крики приближались. Анна разобрала слово, которое повторяли вновь и вновь. Она удивилась тому, что столь обычное слово может звучать так грозно в устах разъяренной толпы.

Кучер тоже кричал, понукая лошадей, чтобы они быстрее разворачивали карету. В экипаже царило напряженное молчание. Пассажиры вцепились в подлокотники, стараясь не упасть. Оба джентльмена смотрели прямо перед собой, леди склонила голову, словно в молитве.

Несмотря на то что Анна тоже пыталась сохранять хотя бы видимость спокойствия, девушка чувствовала, как гулко стучит сердце в груди. Она так крепко схватилась рукой за ремень над окном, что костяшки пальцев побелели. Анна гадала, часто ли подобное происходит в этом городе. Она слышала про народные волнения и знала, что толпа может вести себя агрессивно, но никогда не предполагала, будто в один прекрасный день увидит это воочию.

Наконец экипаж опять двинулся в путь на большой скорости. Между тем с зашторенными окнами было непонятно, в какую сторону они теперь едут.

– Дорогой сэр, скажите, пожалуйста, что происходит? – спросила леди, подняв голову и тяжело дыша. – Я правильно понимаю – наша карета стала причиной этой суматохи?

– Не бойтесь, леди, – мягко ответил джентльмен. – Нам опасность не грозила. На пути было какое-то препятствие. Кучер решил въехать в город другой дорогой.

Лицо мужчины приобрело нормальный оттенок, однако Анна не поверила ни единому его слову.

– Тогда чего они кричат о хлебе? – осмелилась спросить она. – И почему выбрали незнакомцев в качестве цели своей атаки?

– Нам сложно судить об этом.

Джентльмен насупился и замолчал. В карете снова воцарилось напряженное молчание.

Анна начала беспокоиться, что они опоздают. Кузен Уильям должен был встретить ее у паба «Красный лев», но как она передаст ему, что они опаздывают на целый час? За весь день она съела кусочек хлеба с сыром, и у нее уже начало урчать в животе. Девушка испугалась, как бы другие пассажиры не услышали эти звуки, несмотря на топот копыт.

Наконец карета остановилась, и Анна услышала выкрик кучера:

– Спиталфилдс, «Красный лев», мисс Баттерфилд.

С трудом выбравшись из кареты, Анна остановилась, ожидая, пока выгрузят ее багаж. Спустя несколько секунд кучер весело попрощался с ней, и карета уехала прочь. Экипаж и его пассажиры были островком безопасности, поэтому, когда он, завернув за угол, скрылся из виду, Анна почувствовала себя брошенной. Ей стало немного страшно. Теперь она одна в этом большом городе.

* * *

Мимо Анны и ее багажа постоянно проходили горожане. Одни шли группками по два-три человека, неспешно общаясь между собой, другие, явно выполняя какие-то поручения, спешили вперед, лавируя между прохожими.

Внимание Анны привлекли возгласы уличных торговцев. Женщина размахивала пучком сладко пахнущих трав и кричала:

– Купите мой розмарин! Купите мой шиповник! Всего фартинг, и ваш дом будет хорошо пахнуть.

Некоторые выкрики напоминали стихи:

– Послушай! Купи эти сладкие груши!

В ее деревне люди обычно останавливались и общались с такими торговцами. Именно так можно было проще всего узнать о том, что произошло в окрестных деревнях, кто умер, кто женился, кто стал матерью, у кого как уродили пшеница и фрукты. Но здесь, в городе, казалось, все слишком заняты, чтобы общаться.

На улице продавали много разных вещей: ящики и корзины, щетки и метлы, марокканские тапочки, спички, блюдца, деревянные ложки и терки для мускатного ореха, коврики, разные травы, устриц, селедку, пучки лука, клубнику, ревень и другие фрукты и овощи, а также чудно пахнущие буханки хлеба, печеный картофель и мясные пироги, которые заставили Анну еще сильнее страдать от голода.